Секретная зона: Исповедь генерального конструктора

Ивашин А. Л. был вовлечен в эту контрреволюционную организацию в 1927 году бывшим махновцем кулаком Чернышевым Тимофей Потаповичем (осужден). Кисунько В. Т. был вовлечен им же в 1929 году. При вербовке оба дали согласие на участие в вооруженном восстании против Соввласти в военный период. Ивашин лично, в соответствии с полученным заданием, вовлек в к-р организацию двух человек кулаков: Кочергу И. К. и Буца Ф. Т.

Обвиняемые: Ивашин А. Л. и Кисунько В. Т. виновными себя признали.

На основании изложенного постановил:

Настоящее следственное дело по обвинению: Кисунько Василия Трифоновича и Ивашина Афанасия Леонтьевича направить на рассмотрение Особой Тройки при УНКВД по Донецкой области.

СПРАВКА:

Обвиняемые: Кисунько В. Т. и Ивашин А. Л. содержатся под стражей в Мариупольской тюрьме с 23 апреля 1938 года.

НАЧ. ВОЛНОВАХСКОГО РО НКВД

МЛ. ЛЕЙТЕНАНТ ГОСБЕЗОНОСТИ

(подпись) СОЛЯНОЙ

Так выглядел итоговый документ следствия по сведенным в одно общее дело обвинениям В. Т. Кисунько и А. Л. Ивашина, якобы завербованных Т. П. Чернышевым в контрреволюционную организацию. Документ, на основании которого (если вообще здесь уместно выражение «на основании») особая тройка постановила расстрелять обоих обвиняемых. Поразительно, что в следственном деле нет никаких отметок об ознакомлении обвиняемых с обвинительным заключением. Но есть еще две особенности дела № 01652, дичайшие даже для НКВД.

Во-первых, особая тройка в Донецке даже не снизошла до того, чтобы хотя бы увидеть тех, кого она постановила расстрелять. Это видно хотя бы из того, что 29 апреля 1938 года, когда тройка якобы выносила свое решение в Донецке, обвиняемые находились в Мариупольской тюрьме, как это следует из справки, приведенной в конце обвинительного заключения, датированного тоже 29 апреля.

Во-вторых, В. Т. Кисунько и А. Л. Ивашин были расстреляны в Мариуполе до фактического вынесения постановления тройки, дата заседания которой (то есть 29 апреля) была проставлена задним числом. Ибо физически невозможно было за один день - 29 апреля:

- составить и утвердить в мариупольском НКВД обвинительное заключение;

- доставить его из Мариуполя в Донецк для рассмотрения особой тройки УНКВД по Донецкой области;

- особой тройке - собраться, рассмотреть обвинительное заключение, оформить протокол своего заседания и его отправку в Мариуполь для исполнения;

- доставить протокол особой тройки в Мариуполь из Донецка.

Но если нельзя было управиться со всем этим за один день, то никто не решал мариупольским и донецким органам в предмайской спешке договориться заранее: Мариуполь направляет в Донецк 29 апреля обвинительное заключение, а Донецк гарантирует, что этой же датой будет оформлен протокол особой тройки с расстрельным решением. При такой договоренности снимались все препятствия к тому, чтобы 29 апреля «авансом» шлепнуть в Мариуполе двух кулацких контриков, изрядно надоевших «занимавшимся» с ними местным энкавэдэшникам.

И еще - об обнаруженных мной махинациях с архивно-следственным делом. Начались они с изъятия из подшивки двух листов (вероятно, связанных с доносами и доносчиками). Оформлено это пометкой с неразборчивой подписью на внутренней стороне папки в конце подшивки: «В деле 39 листов. Листы 9 и 15 отсутствуют».

Но если в деле 39 листов, то после листа под номером 38 с приведенным выше обвинительным заключением не должен ли следовать протокол особой тройки по рассмотрению обвинительного заключения?

На самом же деле под номером 39 подшито заявление младшего брата моего отца - Ильи Трифоновича (вх. К-373 от 22.XII 1956 года) с просьбой сообщить о судьбе арестованного брата. И далее за номером 40 добавлена копия исх. 6/3 21884 от 1957 г. за подписью майора Катунина:

«Уполномоченному КГБ при СМ УССР

по Сталинской области в г. ЖДАНОВЕ

Просим дать указания вызвать rp-на Кисунько Илью Трифоновича, проживающего в г. Жданове, ул. Пограничная, дом 24, и устно объявить, что его брат - Кисунько Василий Трифонович в 1938 году был осужден на 10 лет лишения свободы и, находясь в заключении, умер 18 сентября 1942 года от крупозного воспаления легких».

Одним словом, «органы» решили врать, но только устно. Такова была их «перестройка» после XX съезда КПСС. При этом письмо Ильи Трифоновича и письмо майора Катунина, подшитые к следственным документам после обвинительного заключения, - фактически вместо расстрельного решения тройки, - как бы дают подсказку, как надо отвечать (врать) о судьбе Кисучько В. Т. и Ивашина А. Л. при поступлении запросов от кого бы то ни было. Явный расчет на то, что родственники расстрелянных не станут маяться с их реабилитацией, смирятся с вестью об их почти естественной смерти.

Версия с крупозным воспалением легких, кроме того, изложена рукописной пометкой на свободной части листа № 38 после подписи составителя обвинительного заключения Соляного: «14/1 1957 г. сообщено Кисунько И. Т., что Кисунько В. Т. умер 18 сентября 1942 года от крупозного воспаления легких».