Секретное море

Глава двенадцатая: как Алексей научился выбивать ковер

147

Алексей жил со стремительно стареющими родителями в общежитии швейной фабрики, которую давным-давно закрыли.

Особенно страшно Алексею было по ночам.

Он мучился до самого утра.

Ему мерещились мертвецы, черви, копошащиеся в глазницах, ему мерещились бесконечные похороны, падающие в могилы родственники усопших, он живо представлял, как на всех, кого он любил, летят бетонные плиты.

Он видел, как у людей из разрезанных животов вываливаются кишки.

Их сбивают грузовики, забивают кулачищами до смерти пьяные огромные вахлаки, на них нападают маньяки с топорами и вообще… мало ли что может случиться с человеком?

Алексей думал: Боже, какой ужас, что мы все живем в этом мире и способны размышлять над жизнью.

Боже, какой кошмар, что человеческое существо появилось на планете Земля.

И, господи, какая нелепость, я тоже человек.

Алексей мечтал стать собакой, кошкой, одуванчиком, камнем на дне моря и даже комаром.

Он хотел быть кем угодно, но только не самим собой, и от этого было очень стыдно.

Алексей сомневался, что окружающие его существа такие же люди, как он.

Более того, он думал, что все люди, кроме него – пришельцы, крайне плохо отыгрывающие роль людей в тесных неудобных костюмах.

Ведь человек такой крошечный, глупый и хрупкий, а все, что за пределами твоей головы, – злое, очень умное и могущественное.

По ночам Алексея буквально трясло от страха.

Он вспоминал школу.

Как не дал сдачи тому или иному мальчишке.

Он вспоминал, как постоянно избегал драк во дворе общежития, он придумывал тысячи остроумных реплик, он молниеносно отвечал на колючие вопросы десятилетней давности.

В своей голове он спорил с людьми, которые давным-давно умерли.

В своей голове он спорил с самим собой, и это был самый жаркий спор.

По ночам он думал: Если бы я вернулся в свое тело на десять лет назад с нынешними мыслями, то наверняка бы знал, как поступить.

Он воображал, будто приглашал школьных девчонок на свидания.

Самых красивых и недоступных девчонок.

Он не краснел в их присутствии, он всегда знал, что сказать, куда пойти, и был очень остроумным.

С мальчишками он был очень рассудительным, а если рассудительность не помогала – то в ход шли кулаки. Что поделать, мир жестокий и хищный.

Постоянно оглядывайся назад, дружище.

И Алексей, оглядываясь назад по ночам, видел пятнадцатилетнего никогда не существовавшего себя.

Он ползком пробирался по самым тревожным, унизительным закоулкам своего прошлого и все из менял.

148

Иногда Алексей пытался устроиться на работу.

Он выискивал объявления в Интернете и га зетах.

Должность заведующего складом строительных материалов, должность менеджера в конторе, торгующей воздухом, должность грузчика и должность разнорабочего.

От объявлений веяло смертной тоской и адом телефонных трелей.

Отец стал седой тенью.

Мать стала седой тенью.

Алексей с ужасом осознал, что он не испытал ужаса, когда понял, что никогда не знал этих людей.

Что его родители – попросту чужие люди.

Ведь они никогда не говорили о главном.

Все их диалоги сводились к еде, одежде и деньгам.

Они никогда не смотрели друг другу в глаза, а если и смотрели, то моментально опускали взгляды и рассеянно шарили по полу, по сковороде и пятну на какой-то там проклятой тряпке.

Алексей подумал: А я ведь первым мог протянуть руку отцу, я ведь первым мог заговорить с матерью. Спросить, что она думает про смерть и сумасшествие. Это очень просто. Заходишь, например, и говоришь: Папочка, как я рад тебя видеть. Или говоришь: Мамочка, давайте сегодня все вместе поедем за город на озеро. Возьмем плетеную корзину, сделаем бутерброды и посидим на свежем воздухе.

Алексей думал: Почему я никогда не признавался в любви своим родителям?

Ведь что может быть важнее этого? Ведь мои родители действительно достойны любви, они не какие-то там сволочи, и вниманием я обделен не был, всегда было что поесть, что надеть, и постель моя всегда была чистой, выглаженной. Чего же это я, в самом деле, матери рук, изъеденных стиральным порошком, не выцеловал?

Алексей вспоминал, что каждый раз, как хотел выразить свою любовь к родителям, ему в рот будто залетала летучая мышь и хлопала там крыльями, царапая небо.

Проклятая летучая мышь погубила мою жизнь, подумал Алексей.

Алексей думал: Вот завтра проснусь и поговорю с родителями.

Но наутро он вставал измученный бессонницей и искоса поглядывал на копошащиеся седые тени.

Он думал: Когда же вы уже уберетесь, чтобы я мог наконец-то выспаться?

А еще он думал: Может в следующей жизни повезет…

А еще он думал: Нет никакой следующей жизни, и жизнь моя – сплошь мучения.