Секретное окно, секретный сад

И Мортон Рейни, преодолевая запоздалое раскаяние по поводу того, что однажды натворил, получил по чеку эти деньги и опустил их в ящик для сбора пожертвований в церкви Святой Катарины.

Но он чувствовал не только раскаяние. О нет.

Морт сидел за кухонным столом, подперев рукой подбородок, дожидаясь, пока сварится кофе. У него отчаянно болела голова. Он не хотел думать о Джоне Кинтнере и о рассказе Джона Кинтнера. История с «Лютиком на дороге» была самым позорным поступком в жизни известного писателя Морта Рейни; ничего удивительного, что он не вспоминал об этом столько лет И сейчас хотел снова забыть об этом. Ему предстоял очень важный день — может быть, самый важный день в его жизни. Может быть, это был последний его день. Моргу следовало бы думать о том, как он пойдет на почту. Морту следовало бы думать о его противоборстве с Шутером, но из головы все не шли события тех далеких лет.

Когда молодой Рейни увидел журнал, настоящий журнал со своим именем над рассказом Джона Кинтнера, он почувствовал себя лунатиком, проснувшимся далеко от своей постели и обнаружившим, что во сне совершил что-то непоправимое. Как он мог позволить этой шутке зайти так далеко? Боже, ведь он всего лишь хотел пошутить, хотел посмеяться…

Но он позволил этой шутке зайти так далеко. Рассказ был опубликован, и в мире существовала по крайней мере еще дюжина людей, которые знали, что это был не его рассказ, — в том числе и сам Кинтнер. И если кому-нибудь из них попадется в руки «Осиновый лист»…

Сам Рейни никому ничего не сказал — разумеется. Он просто ждал, слабея от страха. Все лето и начало весны он ел и спал очень мало; он похудел, и под глазами у него появились темные круги. От каждого телефонного звонка сердце его стучало, как отбойный молоток, он приближался к аппарату на дрожащих ногах и с холодным потом на лбу, уверенный в том, что это звонит Кинтнер, и первые слова, которые он сейчас услышит, будут: Ты украл мой рассказ, и с этим нужно что-то делать. Пожалуй, я начну с того, что расскажу всем, какой ты вор.

Самым невероятным было именно это: Морт прекрасно все понимал. Он прекрасно понимал, что означает такой поступок для молодого писателя, мечтающего сделать себе имя в литературе. Все равно что играть в русскую рулетку с противотанковым ружьем. И все-таки… Все-таки…

Осень догорала, ничего не происходило, и он постепенно начал успокаиваться. Вышел в свет следующий номер «Осинового листа». Предыдущий номер стал реже попадаться в киосках и на библиотечных столах — его похоронили в куче других журналов или перевели на пленку. Хотя по-прежнему в любой момент могло произойти что-то непредвиденное, — и Морт мрачно полагал, что теперь ему предстоит прожить в ожидании катастрофы всю оставшуюся жизнь. Но как это и случается чаще всего, с глаз долой — из сердца вон.

Затем, в ноябре того же года, пришло письмо из «Осинового листа».

Морт держал его в руках, глядя на свое имя на конверте, и дрожал мелкой дрожью. Его глаза наполнились какой-то жидкостью, слишком горячей и едкой для того, чтобы быть похожей на слезы, и конверт сначала удвоил вес в его руке, а затем утроил.

Поймали. Меня поймали. Они хотят, чтобы я ответил на письмо, которое им прислал Кинтнер… Или Перкинс… Или один из студентов класса… Меня поймали.

Он подумал о самоубийстве — очень спокойно и деловито. У его матери было снотворное. Морт мог бы воспользоваться им. Примирившись с этой мыслью, он вскрыл конверт и медленно вытянул канцелярский лист. Он долго держал его сложенным и думал, не сжечь ли не глядя. Морт не был уверен в том, что сможет прочесть свой смертный приговор. Он боялся сойти с ума.

Давай, черт побери! Разворачивай бумагу и читай. Последнее, что ты еще можешь сделать, это хотя бы узнать о последствиях. Ты не можешь избежать их. Но, ради Бога, стоит хотя бы взглянуть, что они пишут.

И развернул письмо.

Дорогой Морт Рейни!

Ваш рассказ «Глаз вороны» был необычайно хорошо принят читателями. Прошу простить, что так долго не сообщали вам об этом, честно говоря, мы ожидали получить сообщение от вас. Столько лет вы так терпеливо предлагали нам свои работы, что ваше молчание теперь, когда вам наконец удалось «сделать это», несколько озадачивает. Если публикация вашего рассказа чем-то вам не понравилась — шрифтом, дизайном, расположением и т, д., — мы надеемся, что вы сообщите об этом. И, кстати, как насчет другого рассказа?

С уважением. Чарли, Чарльз Палмер, помощник главного редактора.