Секретное оружие блондинок

     Чтобы достичь столь великолепной естественности, все признаки веснушек безжалостно скрыли под несколькими слоями пудры. Кроме того, ее обычно распущенные светлые волосы были стянуты сзади, а миндалевидные глаза подведены, что придавало Люси таинственный вид.

     — Представь себе, будто тратишь на макияж не слишком много времени.

     — Но ты же говорила, что если делать это каждый день, то я должна вставать в четыре часа.

     — Я думала, ты ранняя пташка.

     — Но я не из тех, кто увлажняется кремами и выщипывает брови.

     Энни рассмеялась.

     — Тут нужна практика. Я сказала Маркусу, чтобы он обработал тебя по полной программе: волосы, косметика, ногти...

     — Я и сейчас этим занимаюсь, — откликнулась Люси, с сомнением разглядывая свои красные когти. — И еще он передал мне сумку с массой всяких сладостей.

     — Подарок от меня в честь твоей новой работы.

     — У меня еще нет работы... — сочла нужным напомнить Люси. Она не могла избавиться от ощущения, что ее ждет ужасное разочарование.

     — О, прими это от меня на дорожку. И еще: ты покормила кошек? Не залила мои плантации? О, и если Дерек с верхнего этажа прикажет принести кофе, не спеши говорить «да»... он любит притворяться, что совсем одинок, когда его жена уезжает навестить мать.

     — С кошками все прекрасно, с растениями тоже, и обещаю, что не буду таскать кофе Дереку. Послушай, Энни, кто-то ломится в дверь, я должна идти.

     — Хорошо, но я еще позвоню, и ты расскажешь мне, как идут дела.

     — Расскажу.

     Люси так и не вспомнила, что нужно было на всякий случай спросить номер мобильного телефона сестры. Энни расписывала романтическую обстановку в отеле, но не назвала его, так что Люси знала лишь то, что Энни остановилась где-то на Озерах.

     Дверь наконец открылась, и Финн Фицджералд увидел, что его наихудшие опасения более чем оправдались. В ней было все, чего он не хотел бы найти.

     Когда дело касалось блондинок, его младший брат Коннор оказывался не способным учиться на собственных ошибках, даже таких болезненных, как два неудачных брака — в некотором роде рекорд, если учесть, что оставалось еще полгода до его тридцатилетия. Воистину, блондинки обладали неким секретным оружием, бьющим без промаха и сражающим таких мужчин, как Кон, наповал.

     Едва окончив колледж, Кон женился на Мэй, серебристо-пепельной блондинке с длинными ногами, на восемь лет старше его. Через год Мэй бросила мужа ради работы в престижном французском доме моды.

     Четыре года спустя преуспела Жасмин, опять же пепельная блондинка. Жасмин одержимо стремилась сделать карьеру, и если для этого требовалось переспать с каким-нибудь влиятельным лицом, она шла напролом. Что и было доказано, когда неожиданно вернувшийся домой Коннор застал жену в постели с ее боссом.

     Казалось бы, этого достаточно, чтобы удержать от брака любого нормального человека. Только не до безумия оптимистичного Кона!

     Его новая пассия, конечно, имела все, что так нравится Кону: длинные, стройные ноги, пышный бюст, точеные черты лица и самый что ни на есть неприступный вид. Но Финн не сомневался, что она так же безжалостна и эгоистична, как и две предыдущие миссис Фицджералд.

     Финн порой недоумевал: неужели Коннору нравится топить лед женских сердец, пытаясь отыскать то, чего, возможно, в этих сердцах нет, и не было никогда?

     Уверенный в том, что человек сам вершит свою судьбу и сам должен отвечать за свои поступки, Финн решительно отвергал модную ныне тенденцию винить в собственных пороках тяжелое детство. Но, думая о брате, он начинал подозревать: а не было ли там чего-нибудь такого?

     Их родители развелись, когда Финну было десять, а Кону восемь. Достойные доверия, респектабельные и ответственные взрослые не придумали ничего лучше, чем разделить детей наряду с собственностью.

     Кончилось тем, что Финн остался с матерью, высокой блондинкой. Совпадение? Он нежно любил свою мать, но это не мешало ему видеть недостатки ее характера.

     — Чем могу помочь?

     Люси выдавила улыбку, не особо широкую, не особо теплую, но эта улыбка осветила ее лицо и добавила морщинок в уголках глаз (а это, если верить Энни, вело к преждевременным «гусиным лапкам»), но губы ее при этом жестковато подрагивали, что придавало ей озабоченный вид. Она действительно волновалась. Беспокоилась о том, что опоздает на собеседование, переживала, что выкажет себя там полной дурой, а неисчислимые слои так называемого «естественного» макияжа пойдут трещинами. Она боялась не устоять на трехдюймовых каблуках. Как правило, Люси носила кроссовки.

     Мужчина, налегавший пальцем на дверной звонок, выпрямился. Люси подняла голову, чтобы посмотреть на него... и заморгала, увидев пару самых голубых глаз, какие когда-либо в жизни видела.

     Непонятная враждебность, которую она обнаружила в этих лазурных глубинах, резко выпрямила ее недавно выщипанные и вопросительно вздернутые брови.

     Нельзя сказать, что Люси воображала, будто может вызвать восхищение человека, который стоял перед ней, и в котором было все то, чему она инстинктивно не доверяла и чего не любила в мужчинах.