Секретное оружие обольстителя

Он вошел в особняк, снова удивившись, как эти северные европейцы могут жить в столь душных и темных домах. Его провели в библиотеку, напоминавшую офисы директоров школ, в которых он учился. Обычно после вызова в такой кабинет следовало отчисление.

Пия со слишком уж прямой спиной стояла у окна, глядя на маленькую британскую деревушку. Интересно, почему она утверждает, что именно он оплодотворил ее.

Он-то прекрасно помнит ту ночь.

Это был второй раунд. Ну, или третий. Проснувшись, Арес увидел Пию у окна. Она стояла, завернувшись в простыню и прижав пальцы к стеклу. Манхэттен сиял огнями. Арес подошел к ней, словно притянутый магнитом. Откинув в сторону ее темные шелковистые волосы, прижался губами к шее. Он еще помнил томный прерывистый стон, который она издала. Так же как помнил холод стекла под своей ладонью, когда взял ее сзади.

Арес помотал головой, отгоняя воспоминания, потому что тело мгновенно откликнулось с таким же энтузиазмом, как и в ту ночь.

– Я не отец твоего ребенка.

– Поняв, что беременна, я, конечно, попыталась найти тебя. – Пия даже не обернулась, осталась на месте, скрестив руки на животе. – Но кого бы ни спрашивала, никто не мог вспомнить никакого Эрика на той вечеринке.

Арес не мог оторвать от нее глаз, будто никогда раньше не видел беременной женщины.

– Значит, из-за того, что я назвался чужим именем, ты сделала вывод, что лучше тебе самой солгать. О чем-то гораздо более серьезном.

Пия вздохнула, но так и не повернулась.

– Не найдя никого по имени Эрик, я подумала, что это справедливо. Женщины с незапамятных времен попадают в подобные ситуации. Я решила рассказать семье о том, что да, у нас была одна ночь в Нью-Йорке, и я не знаю, с кем переспала, от кого забеременела.

– Это не мой ребенок.

– Но я-то пережила этот позор. Пытаюсь пережить. Правда, не ожидала увидеть тебя снова.

– Совершенно очевидно, что нет. – В Аресе бушевала темная ярость. – Иначе не посмела бы лгать.

Она повернулась, лицо ее было спокойно. Даже безмятежно. Только в серых глазах горел огонь.

– Самое смешное, я раньше думала, что все это очень стыдно, хуже и быть не может. Но нет. Я поняла, что может.

Что-то дрогнуло в сердце, но Арес проигнорировал это.

– Ты не имеешь права говорить всем, что у тебя будет ребенок от меня, – зарычал он. – Это в лучшем случае аморально и сомнительно, независимо от того, кто отец. Однако, утверждая, что носишь моего ребенка, ты тем самым заявляешь, что носишь наследника атилианского трона. Ты понимаешь, что это значит?

Пия побледнела.

– С чего бы мне понимать? Пятнадцать минут назад я даже не знала, кто ты.

– Теперь знаешь. И должна немедленно отказаться от своих притязаний.

– Ты отрицаешь, что мы спали вместе?

– Насколько я помню, мы почти не спали. Правда, не понимаю, какое это имеет отношение к делу.

– Я спала только с одним мужчиной, – выпалила Пия. – С тобой.

Это заявление взорвало ему мозг.

– Если не ты отец, значит, у нас серьезная проблема. – Она даже улыбнулась, отчего Арес разъярился еще больше. – Придется связаться с Ватиканом, сообщить о втором непорочном зачатии? Или сделаешь это сам?

Арес уставился на нее. Ему нравилось думать о себе, как о независимом человеке, не обязанном заботиться о короне и королевстве. Тем не менее он принц и не привык, чтобы к нему обращались подобным образом. До этого момента ему и в голову не приходило, что лишь немногие люди осмеливались относиться к нему иначе, чем с величайшим уважением. А тут вдруг ударили по лицу и, более того, дерзнули общаться с ним слишком вольно.

– К счастью, не имеет значения, веришь ты мне или нет. Можно провести тест на определение отцовства как до, так и после рождения ребенка.

– Вопрос не в том, верю я тебе или нет.

– Я не виню тебя. – Пия будто не слышала его. Очередной новый опыт для Ареса. Она словно пытается быть великодушной. – Понимаю, в это трудно поверить, особенно тебе.

Он приподнял бровь, и ему показалось, будто между ним и портретами высокомерных царственных предков прослеживается некое сходство.

– Особенно мне?

– Сомневаюсь, что ты помнишь подробности нашей ночи. Или меня. Тебе, должно быть, подобные приключения не в новинку.

– Послушай, ты утверждаешь, будто была невинна до той ночи. Не понимаю, почему? Ты ведь не ребенок. Ты воспитывалась в монастыре, Пия?

На ее лице промелькнула улыбка.

– Да.

– В настоящем монастыре? С монахинями?

– Конечно, с монахинями. Какой же монастырь без монахинь?

– Чем ты там занималась?

Пия скривилась.

– Естественно, защищала свою честь, хранила целомудрие. Что же еще?

– И что, вышла из монастырских стен в большой, полный соблазнов, мир и решила, что наконец пришло время избавиться от надоевшей девственной плевы? С первым мужчиной, которого увидела?