Секретное следствие

— Зина! — предложил Аркадий Николаевич своей жене. — Ты бы сыграла.

Зинаида Александровна встала и вышла в следующую комнату, где стоял рояль; я машинально последовал за нею, и таким образом мы разделились на две пары. Зинаида Александровна играла в тот вечер с большим одушевлением; я жадно слушал ее, стоя около рояля. Сердце мое стало биться учащеннее, из груди порывался вылететь глубокий вздох. Чтобы скрыть его, я отошел от рояля неслышными шагами по мягкому ковру, по направлению к гостиной, и, дошедши до дверей этой комнаты, нечаянно взглянул на сидевших в ней на диване, и — изумление! — я увидел, что рука Аркадия Николаевича обвила талию подруги его жены… Конечно, я тотчас же отскочил от дверей, не будучи ими замечен. Мне совестно было за них.

«Какая подлость, — подумал я, — содержать в своем доме любовницу, имея такую прелестную, молодую жену…» Должно быть, когда я возвратился к роялю, лицо мое было очень невесело, потому что Зинаида Александровна, взглянув на меня, спросила:

— Что с вами? Не больны ли вы?

Я сослался на маленькое нездоровье и не упрашивал ее продолжать игру. В комнату к нам, как совершенно невинные, вошли Можаровский и «прекрасная Елена» — Авдотья Никаноровна.

— Но я расскажу вам нечто еще более ужасное… — продолжал Михайловский. — Я верю, что у человека бывают иногда предчувствия. Я никогда не забуду вечер 4 октября 18.. года. Я сидел в своей квартире, совсем раздетый, и читал какую-то медицинскую книгу, думая провести вечер у себя; да и было уже, по-провинциальному, довольно поздно, около одиннадцати часов. Вдруг я почувствовал какое-то тревожное состояние, встал и, серьезно, не давая себе никакого отчета в своих действиях, быстро оделся, накинул шинель, фуражку и вышел из дому… Я опомнился уже на улице, задав себе вопрос: «Куда и зачем я иду?» Постояв немного, мне вздумалось пройтись около дома Можаровских, в тайной надежде увидеть в окно хотя тень любимой женщины. Но окна не были освещены. Там царила тьма. Я вспомнил, что сам Можаровский утром, в этот день, выехал в уезд… Тяжело вздохнув о своей неудаче, я собирался вернуться домой, как неожиданно в окнах промелькнул свет, как будто бы кто-то пробежал из одной комнаты в другую — с зажженною свечою. Чрез несколько секунд явление света вновь повторилось раза два, туда и обратно, и в доме заметно поднялась суматоха. На подъезд вышли мужская и женская фигуры.

— Вы бегите за Михайловским, — сказал взволнованный женский голос, — а я побегу к городскому врачу… Пожалуйста, скорее, Прокофьич.

Я быстро перебежал с противоположной стороны улицы к ним.

— Что вам нужно? — спросил я.

— Ах! Это вы? — закричала горничная, узнав меня. — А я послала за вами. Пожалуйте к нам… Зинаида Александровна умирает…

— Что с нею? — спросил я, ринувшись с подъезда прямо на лестницу, так что горничная не успела мне ответить, когда я уже входил в переднюю. Она едва догнала меня.

Зинаида Александровна лежала в своей спальне на кровати, в одном пеньюаре. Роскошные русые волосы ее выбились из-под ночного чепца и разметались на подушке; левая рука была сжата и как бы удерживала биение сердца, правая вытянута и откинута в сторону; румянец совершенно исчез, и цвет лица был темнее обыкновенного; глаза едва прикрывались длинными шелковистыми ресницами, в них не было заметно ни малейшего признака жизни. Дыхание остановилось, пульс не бился. По телу моему пробежала холодная дрожь, и я почувствовал, будто у меня на голове приподымаются волосы.

— Умерла! — проговорил я и безотчетно, чтобы спасти ее, стал производить искусственное дыхание, призвав на помощь горничную.

— Зинаида Александровна не умерла? — спросила меня со страхом и тайной надеждой девушка, дрожащим и всхлипывающим голосом. — Господи! — И горничная зарыдала.

Кроме меня и горничной в спальне было много другой женской прислуги. Я отдал приказание послать за фельдшером и другим врачом, а также устроить из белья каток, который подложил под Можаровскую, чтобы легче производить искусственное дыхание. Между тем горничная рассказала, в бессвязных словах, исполняя свою работу, о том, что случилось с ее госпожою.