Секретные академики

— К примеру, «зеленые пустыни». На Дальнем Востоке они есть между Комсомольском-на-Амуре и Хабаровском. Там непрерывно леса горят, и возникает мощный травостой и толстая подстилка. Растут только кустарники, а не леса. Вот и возникает «зеленая пустыня».

— А были леса?

— Да, кедровые. Я работал там студентом. Потом приехал через сорок лет, и увидел «пустыню». Эта, кстати, опасность подстерегает и тропические леса. Они тоже могут быть «дремучими», если на них нет серьезного негативного воздействия. Как система, она устойчива. На одном квадратном метре можно найти десятки видов растений, лиан всяких и деревьев. Но стоит вмешаться человеку, и лес начинается изменяться.

— Устойчивость зависит от многообразия?

— Нет. Наши леса — всего семь таежных пород. Береза да осина и пять хвойных — сосна, ель, пихта, лиственница, кедр. Вот и весь набор. Пятьдесят видов занимают огромные территории — от тундры до пустынь Центральной Азии. Лиственница, к примеру, распространяется от Крайнего Севера до гор и солнцепеков Монголии. Это ее генетическая особенность, она очень пластична, приспосабливается к очень разным условиям. А тропические леса устойчивые, но когда их рубят, когда они горят дотла, когда их начинают переводить в сельскохозяйственные угодья — кофейные и прочие плантации, то восстанавливаются они очень плохо.

— Поэтому биологи и экологи и бьют тревогу?

— Конечно. Когда речь пошла о биологическом разнообразии на планете, то имеются в виду в первую очередь тропические леса. В них огромное количество видов, в том числе животных и лекарственных растений. Однако эти ресурсы можно быстро исчерпать, если не принимать экстренные меры. Именно этим и занимаются ученые всего мира.

Леонид Леонов:«Вряд ли какой другой народ вступал в историю со столь богатой хвойной шубой на плечах; именитым иностранным соглядатаям, ездившим сквозь нас транзитом повидать волшебные тайны Востока, Русь представлялась сплошной чащобой с редкими прогалинами людских поселений. Отсюда и повелась наша опасная слава лесной державы, дешевящая в глазах заграничного потребителя наш зеленый товар и создающая вредную, миллионерскую психологию у коренного населения».

— У нас несколько иная ситуация. Восстановление лесов при определенных условиях сильно затягивается, и есть виды, которые мы теряем. В Академии наук создан специальный проект, который по своей сути предусматривает как раз спасение и сохранение природной среды.

— У нас и Бразилии есть общее: тропические леса Амазонии и тайга Сибири — это своеобразные легкие планеты. Значит, там основная проблема — сохранение экосистем тропических лесов, которые исчезают, а у нас — что главное?

— У нас простые системы, но они очень подвержены различным воздействиям. И в первую очередь природным.

— Например?

— Сибирский шелкопряд, которым я много занимался. Ежегодно в Западной и Восточной Сибири на миллионах гектарах происходят «вспышки» — темнохвойный лес погибает. Требуется 300–400 лет для его восстановления. Но это природный процесс, в результате которого лес омолаживается. Да и растет он своеобразно. В месте гибели старого дерева образуется «окошко», и в нем сразу же появляется молодняк, подросток. Он тянется к свету и стремительно растет.

— Как в жизни?

— Вот именно! Лес — это сложившая система, и поэтому мы должны четко представлять, как она функционирует, прежде чем вмешиваться в нее. Какой лес желателен и для чего он нам нужен? Это главные вопросы, на которые нужно иметь четкие ответы, прежде чем вооружаться пилой и отправляться к лесу. Если мы хотим выращивать древесину, использовать ее как биомассу, то есть целый ряд методов, как для этой цели выращивать лес. Европа превратилась в «огород» — там естественных лесов нет. Эти леса очень неустойчивы. Век назад там стали выращивать еловые леса, но появился один вредитель, который начал их выкашивать от края до края. И все пришлось начинать сначала. Есть вредители, которые живут под корой, управы на них так и не нашли.

— Дятла надо на него напустить!