Секретные академики

— Помню то время, как раз начали работать орбитальные станции «Салют»?

— Я сразу понял, что космос дает огромные возможности для изучения лесов. Я отправился к академику А. П. Виноградову, которому было поручено заниматься дистанционными методами изучения Земли, и был у него первым, кто предложил «лесную космическую программу». Он активно поддержал меня, и в конце концов эта программа оказалась под моим началом. Важную роль сыграл академик Г. И. Марчук. Он организовал поездку молодых ученых по оборонным предприятиям, связанным с космосом. Мы побывали в Москве, в Питере, в Красноярске, других местах. Военные были очень заинтересованы в наших лесных делах, потому что для них лес — это маскировка. Они активно поддерживали нас. Совместно с войсками стратегического назначения мы сделали очень хорошую работу. В Институт приехали к нам генералы, и мы все показали. Они выдвинули свои требования, и мы показали, как это делать.

— В чем суть?

— Как разместить крупные воинские соединения в лесу и как сделать так, чтобы лес «отражал» сигналы, то есть эти войска нельзя было обнаружить.

— И вы получили хорошие результаты?

— Иначе бы армия сразу прекратила бы с нами сотрудничать, а случилось все наоборот. В 1978 году я был назначен директором Института в Красноярске. С военными мы продолжали сотрудничать. И когда пришла пора разоружения, мы смогли довольно четко контролировать действия американцев.

Леонид Леонов:«Русский народ выдвинул ряд мужественных ученых, защищавших зеленое достояние, хотя всегда у нас легко было прослыть бездельником и обывателем, вступаясь за лес. Люди эти неустанно внушали нашему обществу, что изобилие северных лесов не избавляет нас от бережного обращения с ними, потому что именно они делают дождь Украины; они говорили, что если дерево на севере становится ценностью лишь в виде бревна, то на юге оно неизмеримо ценнее, оставаясь живым; они убедительно доказывали, что пора в России завести какой-нибудь порядок в лесопользовании. Из всех работающих на нас машин лес — одна из самых долговечных, но труднее всех поддающихся починке.»

— Знаю, что ученые не любят ходить во власть, но вам все-таки пришлось, не так ли? Я имею в виду кресло министра…

— Все случилось из-за неспокойного характера. Я был уже не только директором Института, но и председателем Красноярского научного центра. Дела шли не очень хорошо, а потому требовалась «свежая кровь». Вот меня и назначили в председатели. В общем-то, не очень-то и спрашивали. Стал и депутатом Верховного Совета СССР. Поэтому и оказался на виду. Крайком партии очень помогал в создании Центра. За 12 лет, что я работал на этом посту, мы выполнили все планы. Даже американцев пришлось привлечь. Они дали нам первую приемную станцию, которая использовалась для науки. Центр начал динамично развиваться. Подобралась хорошая команда, работать нравилось. У меня были деньги и люди, — а что еще надо?! При крайкоме партии был создан Совет по науке, и меня сделали его председателем. Теперь уже все решения, связанные с Центром, выполнялись и контролировались работниками крайкома, что, естественно, резко ускоряло их выполнение. Ученым в крае были созданы наилучшим условия. Сразу поднялось и образование. В общем, дела шли хорошо и работать было интересно. Когда видишь конкретные результаты, то это подталкивает к новым идеям, новым проектам.

— И однажды все это пришлось оставить?