Секретные академики

— Ваша программа исследования планет, в частности, Луны и Фобоса убедительна. Что же помешало ее осуществлению?

— В 1998 году нам сказали, что денег на Луну и Фобос нет, а потому будем заниматься только одним проектом «Фобос — Грунт». И в то же время огромные средства выделяются на «Спектры», которые (тогда уже было ясно!) не полетят. Но было давление из Европы и из Америки, а потому другие проекты отвергались.

— Есть еще Международная Космическая Станция. Обходится она нам дорого, а результаты весьма призрачны….

— Это направление мы не обсуждаем, так как расходы на МКС идут по другим статьям бюджета. Мы же говорим о статье расходов на фундаментальные исследования. В общем, нам сказали: или Луна или Фобос, других вариантов нет. С болью в сердце я поддержал Фобос, все-таки этот проект как бы «фундаментальней». Но, повторяю, разумнее было осуществлять оба проекта, разница в финансировании была не столь уж разительной.

— Вы не упомянули о Венере. Неужели это не интересно?

— Очень интересно!

— У нас есть техника для полетов к Утренней звезде, уникальный опыт, почему же мы так бездумно распоряжаемся всем этим?!

— Беды экономики в первую очередь сказались на космических исследованиях, хотя, на мой взгляд, именно это направление должно было бы приоритетным. Космонавтика в целом, и планетные исследования, относятся к тем областям, которые определяют весь научно-технический прогресс. К сожалению, мы ошиблись в выборе приоритетов, а потому и расплачиваемся за это отставанием.

— «Фобос — Грунт» исправит ситуацию?

— Старт перенесен еще на два года — на 2009-й. Мне кажется, что это приговор проекту — он так и не будет реализован. Кстати, полет на Фобос американцы могут осуществить довольно легко, и если им это потребуется, то они его проведут. В свое время они, извините за выражение, «лопухнулись»: организовали «танковое сражение на Марсе», а могли бы те же самые результаты получить более простым и дешевым способом. Именно так, как мы задумали.

— «Танковое сражение» — неплохой образ… Действительно, бегающие марсоходы, тысячи снимков, поражающие воображение пейзажи, — все это напоминает битву машин…

— Этот образ они сами придумали, и он уже встречается даже в научной литературе.

— Их программа изучения планет, действительно, грандиозна. Почему?

— Она нацелена на решение главной задачи.

— Главной?

— Это тайна происхождения жизни. Познать ее можно только через Марс, через Европу — спутник Юпитера, через Венеру. Решение проблем происхождения жизни — это главная задача науки текущего столетия. Если она будет решена, то перед человечеством открываются колоссальные возможности. Это не только мировоззрение, но и смысл существования цивилизации. И американцы достигли уже немалых успехов в этом направлении: это и вода на Марсе, открытые водоемы на раннем этапе развития этой планеты, тепловая история Марса и так далее. Ясно, что Марс был пригоден для жизни, и она могла там возникнуть. А далее: или она замерла из-за неблагоприятных условий, либо она там присутствует, но не дала высших форм, как на Земле. Но в низших формах могла приспособиться и сохраниться. Ее поиски, ее изучение, ее познание, — все это стоит того, чтобы летать на Марс, на другие планеты.

— Можно сказать, что интерес к происхождению жизни в современной науке приобретает особую роль.

— К этой проблеме мы подходим на совершенно ином уровне, чем в прошлом, а потому можем рассчитывать на успех. И огромную роль в этом, безусловно, играет наша область науки.

— Таким образом, Институт геохимии и аналитической химии оказывается в первых рядах?

— Он всегда в них находился!

— Согласен. А как вы оказались в кресле директора столь именитого Института?