Секретные архивы НКВД-КГБ

— Не возражаю, — милостиво согласился Гесс.

— Пункт первый, — начал читать Кирпатрик. — Для предотвращения в будущем войн между Англией и Германией будут определены сферы влияния. Сфера интересов Германии—Европа. Сфера интересов Англии — ее империя.

Саймон тут же уточнил:

— Включается ли в сферу интересов Германии какая-либо часть России?

— Европейская Россия нас интересует, — ответил Гесс. — Азиатская — не интересует.

— Пункт второй, — продолжал Кирпатрик, — возврат немецких колоний. Пункт третий: возмещение убытков германским подданным, жившим перед войной или во время войны в Британской империи и потерпевшим личный или имущественный ущерб в результате бесчинств, грабежей и т.п. Возмещение на такой же основе Германией убытков британским подданным. И, наконец, пункт четвертый: одновременно должны быть заключены перемирие и мир с Италией, — закончил Кирпатрик.

Потом пошел довольно подробный разговор об участи Греции, Норвегии и других европейских государств, о германских колониях и многом другом.

Заканчивается стенограмма довольно неожиданной просьбой Гесса.

— Теперь я хотел был сказать для правительства Англии кое-какое дополнение... Но только одному доктору Гатри, — после паузы добавил он.

Что он сказал члену кабинета Черчилля лорд-канцлеру Саймону, осталось тайной за семью печатями. И лишь много лет спустя, из весьма осведомленных английских источников, стало известно, что Гесс сообщил Саймону дату нападения на Советский Союз.

ДАР БОГОВ И ЕГО ПОСЛЕДСТВИЯ

Когда стенограмма беседы с Гессом легла на стол Черчилля, он недвусмысленно заметил:

— Если бы Гесс прилетел год тому назад и сказал о том, что Германия собирается сделать с нами, мы были бы, несомненно, испуганы. Но чего нам бояться теперь?

Бояться действительно было нечего. Англичане уже пережили безжалостные бомбардировки фашистской авиации, испытали на себе последствия морской блокады, но они также видели, как горят сбитые немецкие самолеты, радовались победе моряков, сумевших потопить гордость гитлеровского флота — линкор «Бисмарк». Из Северной Африки шли вести о первых победах над дивизиями Роммеля, а 20 мая англичане узнали о тяжелых потерях фашистских десантников, пытавшихся высадиться на греческий остров Крит.

А вот ультимативное заявление Гесса о том, что германское правительство ни в коем случае не будет вести переговоры с нынешним британским правительством, так как Черчилль и его сотрудники не являются теми лицами, с которыми фюрер мог бы вести переговоры, изрядно позабавило английского премьера.

Формально переговоры с Гессом были прерваны, и заявление об этом сделал не кто-нибудь, а министр авиации Арчибальд Синклер, но на самом деле встречи с рейхсминистром продолжались. Больше того, Черчилль приказал следить за его здоровьем и обеспечить ему комфорт, питание, книги, письменные принадлежности и возможность хорошего отдыха. Как и велел Черчилль, с Гессом обращались почтительно, как если бы он был приехавшим в гости генералом какой-нибудь крупной страны.

Гесс оценил это и несколько позже поделился своими воспоминаниями о гостеприимстве английских властей.

«Герцог Гамильтон, после того как он посетил меня, позаботился о том, чтобы я был переведен в хороший военный госпиталь, — рассказывал Гесс. — Он находился в сельской местности, в получасе езды от города, в замечательных пригородных условиях Шотландии. После четырнадцати дней пребывания в нем меня отвезли в Лондон. Маленький домик, в котором я жил, его'обстановка в стиле XVII века — все это было замечательно. Затем я был переведен на виллу Мишет-Плейз около Олдершота. Там я был окружен большими, прекрасно пахнущими глициниями. Столовая и музыкальная комната были на первом этаже и выходили прямо в парк».

Глицинии—глициниями, но этот домик строжайше охранялся и был напичкан подслушивающей аппаратурой, Черчилль приказал «предпринять все усилия, чтобы изучить склад ума Гесса и получить от него всю полезную информацию». Кроме того, он опасался контактов рейхсминистра с теми влиятельными лицами, которые выступали за немедленный мир с Германией.

Нельзя было упускать из виду и другое: Черчилль знал дату нападения Германии на Советский Союз и прекрасно понимал, что гитлеровский поход на восток принесет большое облегчение Англии. Именно в те дни Черчилль произнес слова, ставшие для него программными на ближайшие четыре года. Когда у него спросили, не будет ли для него, злейшего врага коммунистов, отступлением от принципов поддержка Советского Союза в войне против Германии, Черчилль ответил:

— Нисколько. У меня лишь одна цель—уничтожение Гитлера, и это сильно упрощает мою жизнь. Если бы Гитлер вторгся в ад, я в палате общин по меньшей мере благожелательно отозвался бы о Сатане.