Секретные бункеры Кёнигсберга

Как я уже рассказывал, не обходили стороной Штайндамм и наши зарубежные коллеги, которые летом 1990 года предприняли попытку обнаружить подземные сооружения в районе некоторых поисковых объектов, в том числе и тех, о которых рассказывалось в первой части этой документальной повести. Хорошо оснащенные технически, имеющие отменную экипировку, они и сейчас рассчитывают благодаря нашей нынешней открытости и безоглядной гласности, граничащей с глупостью, еще не раз вернуться к практическому поиску ценностей, спрятанных гитлеровцами в годы войны в тайниках старого Кёнигсберга. Их напористость, умение браться за дело, а также материальные возможности, которые нам и не снились, дают некоторые основания предполагать, что попытки эти могут оказаться небезуспешными. Конечно, в масштабе истории неважно, кто именно вернет человечеству пропавшие сокровища, но будет очень обидно, если мы окажемся в стороне от этого благородного Дела, продемонстрируем еще раз свою неспособность сконцентрироваться на главном, правильно распределить силы и достигнуть цели, вдохновлявшей не одно поколение поисковиков.

Мне вспоминается лето 1990 года, когда я со своей семьей в очередной раз побывал в Калининграде. Мы отдохнули в сказочно прекрасном месте — в поселке Лесном на Куршской косе. После горячего песка дюн, морского воздуха, пропитанного запахом хвои и удивительно теплых для Балтики волн, меня потянуло в город, с которым связано у меня многое — работа в экспедиции, встречи с многочисленными друзьями и знакомыми, служба в армии. За время, прошедшее с 1964 года, когда я впервые попал в Калининград в составе группы Первомайского Дворца пионеров, совершавшей автопробег «По дорогам боевой славы», он стал для меня третьим после Москвы и Санкт-Петербурга любимым российским городом.

Мне приходилось бывать в разных уголках нашего некогда могучего государства — на Крайнем Севере и в Сибири, в Средней Азии и на Кавказе, на Украине и в Молдавии, на Урале и Дальнем Востоке, и, конечно же, в Прибалтике. Но только в Калининграде я так остро ощущал нечто неуловимо таинственное и загадочное, связанное с историей этого уникального города. Скорее всего, это сугубо индивидуальное ощущение, но я знаю немало людей, которые разделяют мои чувства. Я вспоминаю свои поездки сюда в 1967–1968 годах, работу в экспедиции, многочисленные приезды в последующие годы. Незабываемые впечатления подарил мне этот город — и романтические приключения в подземельях бывшего Королевского замка (о чем еще пойдет дальше речь); и интереснейшие события, происходившие при обследовании тогда еще разрушенного Кафедрального собора; загородных фортов и укреплений Литовского вала, и яркие впечатления об изыскательской работе на территории бывшего имения Коха (об этом тоже будет рассказ); и долгие вечерние бдения в Ленинской библиотеке и Историческом музее за ворохом документов и книг, испещренных готической вязью.

Тогда, летом 1990 года, я, моя жена Ольга, десятилетняя Нина и шестилетний Сережа, отдохнув две недели на Куршской косе, приехали в Калининград, как всегда остановились в гостинице с одноименным названием и снова встретились с Еленой Евгеньевной Стороженко, бывшим начальником Калининградской экспедиции. Наши добрые отношения продолжались уже несколько лет, а мои дети дружили с Женей, сыном Елены Евгеньевны, мальчиком умным и очень самостоятельным. Она неоднократно приезжала к нам в Москву, где мы обменивались собственными впечатлениями о поисках Янтарной комнаты, в которых нам пришлось участвовать, вспоминали события минувших лет, обсуждали планы на будущее, говорили о том, как наилучшим образом организовать поисковую работу в многообещающий период «перестройки», тем более что мне, в то время сотруднику центрального аппарата КГБ СССР, руководством было поручено оказывать содействие поисковикам в их работе. Не раз бывали мы и в уютной квартире Елены Евгеньевны на втором этаже пятиэтажки, стоящей на главной улице города Светлого.