Секретные доклады

Туда было довольно сложно в горы подниматься,

Но богомольцев было много, очередь стояла,

И женщины, ещё в храм не войдя, уже молились,

Вокруг дам, бывших в паланкинах, прислуга сновали,

Начальника увидев, вдруг там все засуетились.

Приказ дал настоятель в колокол бить, в барабаны,

Ко входу все пришли монахи, на колени встали,

Стояли все и блеяли, как стадные бараны,

Они молились и момента важность понимали.

Начальника уезда паланкин снесли ко храму,

Сошёл на землю он, великолепью удивился,

А настоятель перед ним аж до земли склонился,

Так как боялся, чтобы храм их не подвергся сраму.

Ван Дань Будде возжёг куренья благовоний, свечи,

Свершил поклоны, моля в тайне и надеясь где-то,

Что бог раскрыть поможет тайные чудес секреты,

Провёл сам настоятель его в келью, начав речи

Об их радении на благо храма процветанья.

И гостю, дорогому, чай, душистый предлагая,

Вёл светский разговор о всех людей образованье,

Следя за гостем и его желанья подмечая.

Ван Дань сказал: «Я слышал, чтобы углублять сознанье,

У вас отцы, святые, строго все блюдут запреты

При исполнении обрядов, я ценю старанье.

Их святость, говорят все, выше здесь, чем либо-где-то.

Поскольку много лет царят у вас такие нравы,

Хочу послать высшим властям бумагу с предложеньем,

Чтоб высший чин вы получили, есть на это право,

Так как высокое вы заслужили положенье».

Монах услышал это с радостью и поклонился.

Ван Дань продолжил: «До меня доходят слухи,

Что в храме в святости лик Будды так преобразился,

Что происходят чудеса, им помогают духи,

И будто просьбы исполняются чадорожденья.

Неужто, это – правда»? «Да, – монах ответил скромно, -

Имеем мы придел, где женщины живут укромно,

И получают в дар чад, как богов всех снисхожденье».

– «Какой обет должна блюсти та, что зачать желает? –

Спросил начальник. Тот сказал: «Обета никого,

Особенного, кто не хочет, сутры не читает,

Пусть только молится всего перед ликом святого.

И если женщине знак выпадет благоприятный,

Она на ночь останется в одной из здешних келий,

Моленье ниспошлёт здоровый сон ей, благодатный,

После чего завяжется дитя в прекрасном теле».

– «Удобно ли одной ей ночью в келье оставаться»? -

Спросил Ван Дань. «Вполне удобно и весьма надёжно»! –

Ответил настоятель, – и не будет ей тревожно,

Снаружи дверь кельи слугою будет охраняться.

Никто из посторонних внутрь кельи ведь не проникнет,

Её не только слуги, и монахи охраняют,

А в случае опасности она слугу окликнет,

Так что у нас ей в храме ничего не угрожает».

– «Так. Так! – сказал начальник, – риска нет здесь никакого,

Но дело в том, наследников я не имею тоже,

А мне хотелось бы иметь ребёночка своего,

Но думаю, супруге приезжать сюда негоже».

– «Пусть это не волнует вас, – наставник успокоил, -

Вы сами можете возжечь огонь и помолиться,

Испрашивая себе чадо, и оно родится».

Когда-то настоятель для себя закон усвоил:

«Начальников нельзя обманывать – себе дороже».

Поэтому сказал: «Супруге вашей приезжать не надо,

Её следует блюсти лишь пост, читать молитвы тоже,

Придерживаться стоит в жизни, как всегда, уклада».

– «Но как же так?! – Ван удивился, – Это – не годится!

Ведь чудо с женщинами лишь тогда и происходит,

Когда она ночует в келье, на неё дух сходит,

И если не приедет, это чудо не свершится».

Сказал Фо-сянь: «Но вы не ровня ведь обычным людям,

Хозяин тысячи людей – вы, и честны, к тому же,

Вас Небо очень ценит, помогать вам в этом будет,

Дитя подарит, достаточно помолиться мужу».

Он не хотел, чтобы его жена в храм приезжала,

Есть мудрость: «Хоть хитёр плут, сердце у него пугливо»,

Он знал, молва о нём уж слухи где-то разглашала,

Боялся и старался с ним расстаться торопливо.

– «Вы интересно говорите, – в речи Ван заметил, -

Я как-нибудь приеду к вам, в ваш храм, на богомолье,

Сейчас же погуляю, ведь такое здесь приволье,

Я достопримечательностей много здесь приметил».

Ван Дань поднялся и пошёл в его сопровождении

Осматривать весь монастырь, вошёл с ним в придел, главный,

Там «Чадодарственный Зал» находился, достославный,

К нему и примыкали остальные все строенья.

Куда не взглянешь, всё резные балки и стропила,

Расписанные, ввысь летящие стоят колонны,

От красок ярких, позолоты глаз слепило,

И изваяние богини Гуань-инь, мадонны,

Стоящей под жемчужным украшением из подвесок,

С короной золотою и с сияньем на ланитах,

В руках – младенец , как к богатствам маленький довесок,

И рядом пять чадо-дарительниц, все – из нефрита.

А на подставках горят свечи, фонари мерцают,

Чжан Синя, небожителя, стоит изображенье,

Дарующего женщинам младенцев при рожденье,

Внизу курильницы дым, благовонный, источают.

Отвесив божествам поклон, глава Ван обратился

К Фо-сяню, с просьбой показать ему тех женщин кельи,

В которых с ними сам обряд зачатья проводился

В их снах, когда они все находились в их постелях.

Тот к кельям проводил его, в них всё было обычно:

Пол, потолки, и забранное пологом их ложе,

А по бокам – стол, стулья, и ночной горшок был тоже

И не было там ничего, что было б непривычно.

Не обнаружив ничего, Ван храм этот оставил,

В дороге думал: «Ведь закрыты кельи всё надёжно,

Откуда ж взялось чудо? И как злой дух всеми правил?

И разве забеременеть от духа сейчас можно»?!