Секретные доклады

Если вы в связь с ним вступите, то этого не бойтесь

Нельзя вам без любви здесь жить, я это понимаю.

Ведь муж ваш болен и не может вами заниматься,

У моей тёти нечто подобное происходило,

Кода пришлось ей без мужчины долго оставаться,

Она о своем муже мне такое говорила:

«И даже муж больной хорошим остаётся мужем,

Её муж десять лет лежать в постели оставался,

Но женщине для радости мужчина нужен,

Чтоб он с потребностью интимной близости справлялся.

Она и наготу царя когда-то лицезрела,

Его, как снег, тело было, бело с ярким отливом,

Но без прозрачности, его достоинство висело,

Наощупь ей казалось не сухим и не потливым,

Была лобковая головка пухлой, заострённой.

Когда она не поднималась вверх, то вниз свисала,

Казалась грязной, как яйца гусиные из сала,

После знакомства с ней была неудовлетворённой,

Когда входил пенис в неё, то ей тогда казалось,

Что он худой, хоть толстый, но лишь пухлый, не костлявый,

А вышел мягким, ярко-красным, оказалось,

Запомнился тогда ей его рот ещё, слюнявый».

Когда закончила рассказ принцесса, то царица,

Была хоть похотливой, но немного оскорбилась,

Так как вдруг вспомнила, как в лет тринадцать покорилась

Сама царю Тай-цзуну, чтоб в гареме очутиться.

Когда Его Величество к ней в спальне прикоснулся,

Она была юна, и с грациозными ногами,

И с кожей тонкой, лицо с живописными бровями,

Как у небесной девы, к ней дух юности вернулся.

Она, переборов себя, принцессе так сказала:

– «Всем женщинам то на роду написано, как видно,

Когда с царём встречалась я, то было мне не стыдно,

Как выглядел голый Тай-цзун, тогда я тоже знала,

В пруду, дворцовом, Феникса мы голыми купались,

Когда вошёл в меня он, оба мы, словно, проснулись,

Член был его похож на гриб, когда мы целовались,

Входил он нежно, складки, словно зонтик, растянулись.

Гао-цзун опоздал тогда, меня взять не решился,

Поэтому вторым лишь номером в любви остался.

Тан-цзун же ещё девочкой тогда меня добился,

Когда он девственность забрал, счастливым мне казался».

И тут вдруг на неё воспоминанье накатилось,

Когда в периодах весна и осень приходили,

У Вэй Ши-фана методам даосов обучилась,

Как культивировать бессмертие, как те учили.

Когда она достигла совершенства в том ученье,

То объявила всем себя Небесною царицей

И завладела троном, начала своё правленье,

Построила себе храм Даюнь-сы, чтобы молиться.

Там изучались виды практик разных, сексуальных,

Устраивались встречи с отроками, золотыми,

Нефритовых дев, где любовь на уровнях, астральных,

Знакомила всех юных с методами, непростыми.

Даосы говорили: «Мир энергией наполнен:

Инь – женской, и мужской – Ян, в перемене, постоянной,

Рождают в хаос вещественный мир и пространный,

И их взаимодействием в нас каждый миг заполнен.

От мига этого зависит форма с содержаньем,

Которые нас строят, наполняют и рождают,

И если в разум проникает это осознанье,

То, тот, кто это понимает, тайны мира знает.

Способен слабое он делать сильным в жизни этой,

Меняться, совершенствуясь, и перевоплощаться,

Он может воином стать, мудрецом или поэтом,

И императором, если желанию отдастся.

Инь есть Инь, Ян есть Ян, ведь это только говорится,

Но в Ине есть Ян, в Яне есть Инь, как всего начало,

И если захотеть, чтобы одно другим вдруг стало,

В противоположность можно перевоплотиться,

В природе всё со временем меняется местами,

Одно слабей становится, другое же – сильнее,

Борьба в нас происходит, управляет всем и нами,

Мы можем стать, кем захотим, отдавшись так идее».

У, слушая такие речи, в жизни всё меняла,

Старалась, изменяясь, добиваться своей цели,

Она всем женщинам в стране свободу открывала

Давала им возможность проявиться в каждом деле.

В Китае девочки собой ничто не представляли,

И жизни их особой ценности там не имели,

Родители их при рожденье часто убивали

У бедняков, так как лишь сыновей иметь хотели.

И девочки не получали там образованья,

А, вырастая, для детей годились лишь рожденья,

В стране мужчины получали право иметь знанья,

И брали в семьи женщин, как скота приобретенье.

При ней дороги женщинам открыты были,

Могли учёными и воинами становиться,

Впервые на них мужчины вниманье обратили,

Так как они могли с ними талантами сравниться.

Когда ей надоело заниматься даосизмом,

Она себя богом Буддой Мартреей объявила

В горах Лунмэнь – Драконовы Ворота возводила,

И увлеклась вплотную изучением буддизма.

В стране настроила буддийских храмов и кумирней,

В которых с благочестием молитвам придавалась,

И тут же с непокорными жестоко расправлялась,

Везде порядок учредила в Поднебесной, мирный.

Когда умер супруг, правленье сыну предала,

Беспомощному, и жене покорному Чжун-цзуну,

Но через месяц с женой сына в ссылку отослала,

А на престол другого сына возвела Жуй-цзуна.

Жуй-цзун шесть лет марионеткой был её, послушной,

Не посещал даже правительственных совещаний,

Совет её решенья принимал единодушно,

Разведка же везде внедрялась в каждое собранье.

Она же помогала устранять врагов всех тайно,

Её власть была крепкой, и к царю не допускались

Чиновники, никто не мог с ним встретиться случайно,

И во дворе на трон права за ней лишь признавались,

В стране она восстания и бунты подавляла,

На территории всей безопасность учредила,