Секретные объекты «Вервольфа»

В какой-то момент Рольфу показалось все это чистым безумием — он, бывший гражданин Советского Союза, вдруг принимает эсэсовскую присягу. В каком страшном сне могло ему присниться, что он, одетый в униформу вражеской армии, будет произносить имя Гитлера как высшего божества, ради которого он должен пожертвовать всем — совестью, честью, Родиной и самой жизнью! Но все было взаправду — и штурмбаннфюрер Раабе, и ряды солдат в полевой форме с двумя молниями на черных петлицах, и офицеры с нашитыми на рукава ромбами «СД», и слова присяги на верность Адольфу Гитлеру. Не удержавшись на краю пропасти, Рольф падал на самое ее дно. Это не оставляло ему никакой надежды на спасение.

— Расскажите о своей практической работе в качестве переводчика «Зондеркоманды 7Б», — продолжал допрос капитан Исаев.

Было видно, что девушка-машинистка, которая печатала протокол, едва поспевала за показаниями Рольфа. Она несколько раз с нескрываемой ненавистью смотрела на немца, всем своим видом показывая, что даже слушать его ей противно и делает это она вынужденно. Работа такая. От ее взглядов, от строгого голоса контрразведчика, от нахлынувших вдруг воспоминаний у Рольфа стало так тягостно на душе, что он хотел бы умереть прямо здесь, в этом немецком доме, который занимает штаб «СМЕРШ». И не вспоминать больше о прошлом, и не думать больше о том, что все могло бы сложиться совсем иначе, если бы…

Из Спецсообщения Управления контрразведки «СМЕРШ» 3-го Белорусского фронта от 27 апреля 1945 года № 2/12658

«…Из показаний арестованных видно, что „зондеркоманда“ состояла из 4 отделов: первый отдел вел борьбу с лицами, совершившими уголовные преступления, второй отдел назывался „политическим“ и занимался контрразведывательной деятельностью, одновременно вел следствие по делам арестованных советских граждан. Третий и четвертый отделы также занимались контрразведывательной работой, выявлением и задержанием партизан, советских разведчиков-парашютистов и лиц, имевших связи с ними…

Основной работой этих „зондеркоманд“ в Восточной Пруссии являлось — подготовка кадров для разведывательно-диверсионных групп, оставляемых немцами в тылу Красной Армии, устройство блиндажей и землянок в лесных массивах для этих групп и снабжение последних взрывчатыми веществами, оружием и боеприпасами…»

— Дитман, я вас спрашиваю! Чем вы занимались в «зондеркоманде»?

— Я попал в оперативную группу гауптштурмфюрера[78] Борга. Работал переводчиком при тюрьме, был начальником караула по охране арестованных, дежурным по «зондеркоманде» и оперативной группе, конвоировал и водил на работу арестованных, доставлял их к следователю на допрос.

«Как сейчас меня», — промелькнуло в голове немца.

— Принимали ли вы участие в облавах на советских парашютистов?

— Да, принимал. В начале декабря сорок четвертого командование «зондеркоманды» послало нас, всего тридцать человек, в Кольтопские леса Алленштайнского округа. Там советские самолеты сбросили парашютистов. Мы три дня прочесывали лес, но так и не нашли ни одного парашютиста. В другой раз нас послали в конце декабря сорок четвертого в Валькадерские леса. Но и в этот раз мы ни одного парашютиста не обнаружили. Хотя на прочесывании были пять или шесть дней…

— Да?! — капитан, как показалось Дитману, недоверчиво взглянул на него. — Все вы теперь говорите одно и то же: не поймали, не участвовали, не мучили, не убивали… А кто тогда убивал? Они сами, что ли, себя?

Воцарилась гнетущая тишина. Было слышно только, как дребезжат стекла. Это советская бронетехника мощной лавиной двигалась в глубь Земландского полуострова, запруживая все дороги — автобаны с бетонным покрытием, мощенные брусчаткой шоссейки, едва заметные проселки и аккуратные прямолинейные просеки.

Рольф Дитман почувствовал усиливающееся чувство тревоги, которое все больше переполняло его, затуманивая рассудок и подавляя волю. «Знают ли они о Могилеве и Борисове?» — стучала кровь в висках. Он посмотрел на свои руки — они дрожали мелкой дрожью.

Капитан как будто прочел мысли Рольфа:

— Расскажите, что было под Могилевом в мае сорок четвертого.

«Знают! Они все знают! — пронеслось в голове немца. — Все пропало! Теперь я — труп!»