Секретные протоколы, или Кто подделал пакт Молотова-Риббентропа

«Наивность и политическая близорукость» длились у Вульфсона полвека — не удивительно ли? Нет, в этом нет ничего странного, потому что при новых властях он неизменно был на очень хорошем счету. В августе 1940 г. Вульфсон вступает в ВКП(б) (этому не помешало даже классово чуждое происхождение), назначается представителем ЦК компартии Латвии в 9-м Резекненском пехотном полку и адъютантом начальника политуправления Латвийской народной армии. В конце 1940 г. он становится заместителем редактора газеты «Красный солдат» 24-го (Латвийского) территориального корпуса РККА. Войну Вульфсон также перекантовался на политотдельских должностях: сотрудником дивизионной газеты, политруком роты, комиссаром стрелкового батальона. С осени 1942 г. и до конца войны Вульфсон — майор, старший инструктор политотдела дивизии «по работе среди войск противника».

С 1945 по 1952 гг. Вульфсон заведует отделом зарубежной информации, после становится заместителем редактора газеты «Cina». С 1957 — он заместитель редактора газеты «Rigas Balss». Единственное притеснение, которое Вульфсон претерпел от советской власти, — схлопотал выговор по партийной линии за «латышский и еврейский мелкобуржуазный национализм». В 1963 г. Вульфсон становится преподавателем Латвийской академии художеств, где, излагая студентам основы марксизма-ленинизма, выслужил себе профессорское звание. Почти сорок лет Вульфсон ведет международные обозрения «Глобус» на латвийском телевидении, председательствуя с 1960 г. в секции журналистов-международников Союза журналистов ЛССР, часто выезжает за рубеж. Все это свидетельствует о том, что власти ему доверяли.

Вряд ли Вульфсон являлся искренним коммунистом, но при советской власти это было выгодно, и он исправно платил партвзносы и произносил торжественные речи в честь очередной годовщины Октябрьской революции. Трудно сказать, когда он стал откровенным антисоветчиком, но свои истинные взгляды он не отваживался проявлять публично вплоть до исторического пленума творческих союзов 1–2 июня 1988 г., на котором Вульфсон, внезапно став антикоммунистом, прочел свою скандальную речь, где открыто высказал мнение о том, что Прибалтика в 1940 г. была оккупирована Советским Союзом. Популярный латвийский писатель Зигмунд Скуиньш так выразил свои впечатления о том выступлении: «…судьбоносная речь Вульфсона на пленуме 1988 года мне показалась чудом из чудес — голос и лицо знакомы, а человек другой!»

Любопытно, что идея выступить с речью принадлежала не самому Вульфсону. В своей книге «Карты на стол» он пишет об этом очень пафосно и довольно туманно, но суть уловить можно:

«В канун собрания ко мне пришли друзья: „Маврик, тебе предоставят трибуну и тебя услышит вся Латвия, используй это, чтобы сказать правду“.

Я был готов к этому. Во многих статьях я уже приблизился к этой правде, но как ее высказать всю — голую правду? Помню, как в тот вечер спросил у Инкенса: „Эдвин, готово ли молодое поколение латышей выйти на улицы, даже если милиция набросится на них?“ Ион ответил: „Думаю, да…“

Эдвин ушёл, а я сел писать речь. Это была речь, в которой события июня 1940 года впервые были названы насильственной оккупацией. Впервые я зачитал секретные протоколы, подписанные В. Молотовым и И. Риббентропом, — преступные документы, которые более чем на полвека определили судьбу стран и народов Балтии. В то время по эту сторону „железного занавеса“ упоминать об этом не дозволялось, хотя в свободном мире о них было известно давно».