Секретный агент S-25, или Обреченная любовь

И впрямь волки обнаглели. Они подобрались уже к насыпи. Соколов даже не заметил, как к двум присоединился еще один — видно, самый молодой и самый наглый. Они спокойно и голодно сверкали глазами, разглядывая вкусный ужин.

Соколов сказал:

— Не вздумайте бежать или повертываться спиной — тут же бросятся, повалят, загрызут.

Молодому явно не терпелось. Не спуская светящего взора с людей, он медленно, шаг за шагом поднимался на насыпь.

Факторович спрятался за спину Соколова, Бочкарев встал с боку, словно собрался защищать товарища.

Соколов подумал: «Как хорошо, что я нарушил инструкцию своих наставников и взял с собой «дрейзе». Признаться, когда его нет в кобуре под мышкой, я чувствую себя так, словно забыл дома брюки. Ну, лишь бы луна не спряталась за тучи. С Богом!»

Чуть усмехнувшись, он медленно расстегнул шинель и вытянул мощный полицейский револьвер американской работы. «Дрейзе» был заряжен шестью патронами.

Молодой волк как раз выбрался на насыпь. Охотник милостью Божией, он стал заходить за спину Соколова, осторожно переступая сильными кривыми ногами через рельсы.

В этот момент на верх насыпи выбрались еще два зверя. Одновременно, как по команде, они оскалили пасти, показав могучие клыки, и присели на задние лапы, чтобы через мгновение прыгнуть на людей.

Соколов, почти не целясь, в миг единый произвел три выстрела. Три черепа были раздроблены. Факторович плакал от радости, Бочкарев снял шапку и часто крестился.

— Ребятки, вперед! — поторопил спутников Соколов. — У нас есть три пули и стаи зверья в окружающих лесах. Не будем медлить, шагайте шустрей — на поиски жилья. А здесь через десять минут начнется трапеза — хищники кровь чуют издалека. Придут волки и сожрут собратьев.

Покуситель

Еще минут тридцать ходьбы по шпалам, и вдруг все услыхали вой.

Факторович застонал:

— Вы это слышите? Мне страшно! Опять волки… Соколов поднял руку:

— Тихо!

Вой донесся еще явственней — откуда-то слева, совсем рядом.

Соколов улыбнулся:

— Факторович, ужин для зверушек пока отменяется. Вы временно будете жить.

— Что такое? Почему временно?

— Хорошо, живите вечно, я буду радоваться за вас, вечный Факторович. Но сейчас вы слышите вой собаки. Значит, рядом жилье, горячий самовар и, надеюсь, даже рюмка водки.

Бочкарев повел носом:

— Э, дымком попахивает! Хороший дух. Глядите, друзья, впереди переезд, а слева добрая избушка…

Соколов в тени высоченных сосен разглядел небольшой домик.

— Вот и наш дворец! Свет горит, дым из трубы идет, знать, хозяин гостей очень ждет.

Он подошел к окну, громко постучал по раме. Почти тут же из дома послышался испуганный голос:

— Кого тут носит?

— Открыть, быстро! Военный патруль, проверка.

— Сей миг… — Послышался звук откинутого крючка, дверь чуть приоткрылась, и наружу высунулась борода. — Кто такие? Чего хотите?

Соколов отодвинул мужичка, властно крикнул товарищам:

— Проходите! Дед, дай веник патрулю, пусть снег с себя смахнут. И засвети лампу.

Хозяин воспламенил фитиль керосиновой лампы-линейки, затем протянул Бочкареву веник:

— На крыльце, на крыльце, говорю, снег с себя трясите…

Рядом, весело махая хвостом, крутилась дворняга.

При свете лампы «дед» оказался худощавым мужиком лет тридцати с густыми рыжими волосами, подстриженными под скобку, с торчавшей вперед остренькой бородкой, с бегающими карими глазками, подозрительно выглядывавшими из-под жидких светлых бровей, сросшихся на переносице. На нем было замусоленное исподнее белье с завязками на кальсонах.

Изба была просторная, перегороженная на три части, но какая-то мрачная, неухоженная. Нехитрые вещи и мужицкая одежда валялись где придется. Воздух стоял тяжелый, непроветриваемый, пахло квашеной капустой, тулупом и печкой. И резким контрастом всей неприглядной обстановки была высокая этажерка, заваленная книгами. Возле дверей висел телефонный аппарат.

Хозяин недовольно пробурчал:

— Вы какой такой патруль? В наших диких местах, кроме зверья, никого не водится.

Соколов произнес:

— Ищем беглых солдат, с поезда нынче сбежали.

Хозяин удивился:

— Надо же! И много убежало?

— Почти целый эшелон.

Хозяин удивился еще больше:

— Уже эшелонами бегают! Это в знак протеста против самодержавного строя. Ко мне беглые не заходили. Может, к стрелочнику Сереге Разумову, в четырех верстах отсюда. Шли бы лучше туда, может, и поймаете, кого надо. У него просторней, там и телеграфист сидит, а у меня лишь телефон.

Соколов полюбопытствовал:

— А зачем тут телефон нужен?

— А как же! Прогресс, без этого нынче никак. Положим, обнаружил я дефект рельсы. Что делать, куда бросаться? К телефону! Сообщил начальнику дистанции, те меры незамедлительно примут. А как иначе? А тут — пустыня, леса кругом, из дома не выйдешь: волки задавят. Развелось их нынче — пропасть. К дому не только по ночам — днем притаскиваются. А вы издалека идете? Прямо удивительно, как же вы прошли.

Соколов подозрительно прищурился:

— «Что» да «почему»! Хозяин, а ты, часом, не шпион?

Тот надул губы:

— Что такое себе позволяете! Какой я шпион?

— А зачем военную тайну выпытываешь? — Оглянулся на Бочкарева: — Проверь паспорт.