Секретный агент S-25, или Обреченная любовь

Люди из вагона исчезали в кромешной темноте один за другим. Унтер-офицер Фрязев, знаменитый граф Соколов, веселый человек Семен Бочкарев — все они словно уносились каким-то фантастическим ураганом.

В конце концов Шатуновский был и вовсе ошарашен. Рассказчик смешных анекдотов Факторович крикнул журналисту:

— Зай гезунд!

— Вы куда, Лейба? — удивился любопытный Шатуновский.

— Туда! — И, схватив свой вещевой мешок, понесся в тамбур.

Страшно заскрежетали тормоза, кто-то грохнулся с полки. Шатуновский понял: это умный Факторович воспользовался изобретением американца Вестенгауза.

Прибежавший на место происшествия начальник поезда в форменной шапке строго приказал:

— Закрыть все вагонные двери и тамбуры, и чтобы впредь в этих тамбурах никто не находился.

Поезд вновь покатил по рельсам.

До прибытия в Смоленск оставалось минут двадцать.

Шатуновский торопливо начал строчить экстренную статью. Он подумал: «Сегодня передам, утром уже все ахнут: знаменитый Соколов — убийца, дезертир и, возможно, переодетый шпион!»

* * *

Едва поезд остановился на дальних путях Смоленского железнодорожного узла, как Шатуновский понесся в вокзальное помещение. Его напористость дело сделала: помощник начальника вокзала предоставил для разговора с Петроградом свой телефон. Минут тридцать, восторгаясь собственной талантливостью, Шатуновский выкрикивал в металлическую трубку:

— Барышня, срочно стенографируйте! Диктую заголовок: «О, гнусные времена! О, постыдные нравы!» Готово? Даю текст: «В 1611 году простой русский человек, земский новгородский староста Козьма Минин, воспламененный любовью к отечеству, призывал: „Захотим помочь государству Московскому, так его ради спасения ничего жалеть не станем: имения и дворы продавать, жен и детей закладывать.

Шли века, менялись нравы. И менялись не в лучшую сторону. Если прежде высокое чувство патриотизма было свойственно всем русским людям, то теперь некоторые из числа высокородных считают его признаком серости и средневековой глупости. Если прежде ради спасения отечества имений и жен своих не жалели, то теперь многие ищут возможности урвать от несчастной родины, ведущей кровавую войну с коварным врагом. В ход идет все: шпионаж, предательство, откровенное вредительство. Как не вспомнить Шамфора: „То, что прежде было постыдным, теперь стало обычаем". И этот нравственный позор в первую очередь падает на головы тех, кто еще совсем недавно считался солью земли, кто был отечеством обласкан наградами и почестями.

В подтверждение своих слов расскажу историю, свидетелем которой я только что стал. И не только я, но целый пассажирский вагон третьего класса, набитый людьми в солдатских шинелях, этих незаметных героев, направляющихся на фронт громить ненавистного врага.

Впрочем, по порядку. Кому не знакомо скандальное имя Аполлинария Соколова? Да, именно того, лет десять — пятнадцать назад сбежавшего из гвардии в полицию. Общество было шокировано, никто не умел понять столь необычного поступка. Но позже этот странный вольт нашел свое объяснение: порочная душа светского вертопраха жаждала окунуться в мир преступных похождений. Закапывание людей живьем в землю, копчение несчастных на костре, убийства в тюремной камере — все это стало буднями знатного пройдохи, которого почему-то окрестили гением сыска.

Но именно аристократическое происхождение, несметные богатства и связи отца, бывшего члена Государственного совета, помогали уходить этому преступнику от наказания.

Мне, уважаемый читатель, уже приходилось писать о том ответственном решении, которое я принял: отправиться на передовую и здесь под зловещий свист пуль и громовые взрывы бомб и смертоносных снарядов писать очерки о героях войны.

Не далее как в минувший четверг с Брест-Литовского вокзала я отправился на фронт. Желая разделить участь моих героев, я разместился вместе с солдатами в вагоне третьего класса. Вагон был забит до предела, и, как выразился замечательный писатель Достоевский в своей книге „В мертвом доме“, воздух был мифетическим, то есть гнилостным.

Замечу, что настроение солдатушек бравое. Они с улыбкой переносят тяготы положения, поют народные и военные песни, любят государя-батюшку, ненавидят тевтонов и всей душой рвутся в бой.

Признаюсь, еще на вокзале мое внимание обратил человек в солдатской шинели, но офицерской выправки, с речью интеллигента. Более того, голос его мне показался знакомым. Заинтересовавшись, я заглянул в его лицо и остолбенел. Передо мной стоял… граф Соколов. Удивление мое было велико. Да, я встретил в звании рядового известного сыщика». Барышня, вы успеваете? Пишите скорей, а то тут аппарат нужен. Диктую дальше…

Дальше Шатуновский довольно правдиво описал сцену вылета в окно унтера Фрязева и побег Соколова и еще двоих солдат… Кончался фельетон призывом: «Во что бы то ни стало задержать дезертиров и шпионов, во главе с их предводителем графом Соколовым».