Секретный Черчилль

Хотя сообщения о немецкой деятельности поступали, на протяжении большей части первого года эмбрионального существования MI 5 не было найдено никаких положительных доказательств. И это несмотря на то, что иногда так называемый немецкий шпионаж, кажется, осуществлялся вполне открыто, например, в форме элементарного опроса сельскохозяйственных рабочих приезжавшими и уезжавшими немцами. В письме одного фермера сообщалось о некоем немце в Восточной Англии, интересовавшегося «больше четырех лет назад» поголовьем лошадей-тяжеловозов и называвшего эту область «его районом»[79].

То, что никаких примечательных результатов бюро в течение некоторого времени не достигло, никак нельзя полностью поставить в вину Келлу. Джон Спенсер Юарт написал Черчиллю письмо с просьбой о циркулярном рекомендательном письме начальникам полиции: «Он во всех отношениях является очень осторожным и надежным».

Черчилль с ним был полностью согласен, осторожность была коньком и самого Уинстона. А надежность? Это не для политика, Но тогда, накануне Первой мировой войны Черчилль еще не окунулся с головой в большую политику, поэтому мог позволить себе браваду с подобными терминами[80].

Теперь Келл перемещался по всей стране, пытаясь убедить упрямых начальников полиции, что в их районах на самом деле могут существовать шпионы, пока 1 января 1911 года ему не дали в помощь капитана Ф. Л. Стэнли Кларка из Саффолкского полка, и его часть бюро разделили на два отделения – Профилактическое и Детективно-расследовательское[81].

Летом 1910 года бюро наконец-то доказало свое право на существование, арестовав первого из довоенных немецких шпионов, лейтенанта Зигфрида Хельма из 21-го батальона Нассау, которого застигли, когда он делал наброски в Портсмутских доках. Правда, почему-то тех сооружений, которые вот-вот должны были законсервировать с постановкой на длительный ремонт. Но это мало интересовало только что реконструированную контрразведывательную службу. Надо было показать «товар лицом». И Келл не прогадал.

Хотя Хельм делал наброски многих сооружений и крепостей, местные судьи, возможно из милосердия, не стали предавать его суду за шпионаж. В ноябре на Винчестерской выездной сессии суда присяжных он признал себя виновным в нарушении Закона о государственных тайнах и был освобожден под свой собственный залог справедливым и доброжелательным судьей господином Элдоном Бэйнксом[82].

Внезапно начало казаться, что шпионы были повсюду. В 1911 году Закон «о государственных тайнах» был ужесточен, чтобы разрешить конфискацию почты для экспертизы и копирования. Немцы протестовали против этого, несколько иронически жалуясь на британскую практику контролировать немецких агентов, не арестовывая их[83].

Не все шпионские дела заканчивались судебным преследованием. Многих отпускали подобру-поздорову, считая, что не стоит тратить время на пустяки. В то же время подозреваемых не отпускали из поля внимания еще долгое время, дабы полностью убедиться либо в невиновности, либо в незначительности проступков, порожденных откровенной человеческой глупостью[84].

* * *

С приближением Первой мировой войны внимание немецкой разведки переместилось от персонала на кораблях к служащим на берегу.

3 августа 1914 года всего за несколько часов до объявления войны, 21 из 22 подозреваемых немецких агентов в Великобритании был арестован. Один из арестованных был самой важной персоной, которая попала в сети Келла, или, по крайней мере, именно он получил самое большой тюремный срок[85].

* * *

Одна из проблем Великобритании состояла в том, что, постоянно наблюдая за Францией и Испанией как своими традиционными противниками на море, она совершенно ничего не знала о силе кайзеровской Германии, своего нового потенциального врага, когда та решила построить свой флот на Северном и Балтийском морях. Первому лорду Адмиралтейства требовалась информация о судостроительном потенциале, военно-морских базах и береговых укреплениях немцев. Чтобы ее получить, Черчилль предложил использовать (традиционно) армейских и военно-морских офицеров для наблюдения за немецкими верфями во время прогулок по берегу или на яхтах[86].

В августе 1912 года пять «спортсменов с высоким социальным статусом» были арестованы в немецком Эккернферде, а их яхта «Силвер Кресент» конфискована. Каким-то образом им удалось избежать таможенной проверки в Киле, и они еще больше усугубили свой проступок, сфотографировав новый торпедный стенд. Немецкие газеты по-разному описывали этих людей: то утверждалось, что двое из них были докторами, то адвокатами; один якобы был бизнесмен, а по другим данным – инженер; еще один был то ли фотографом, то ли художником-маринистом. На следующий день их освободили, и они щедро вознаградили своих «тюремщиков», которые посылали им обеды из местного отеля, добровольно признав, что вели себя безответственно[87].