Секретный дневник доктора Уотсона

– Мистер Холмс, я даже не уверен, что мистер Ллойд Джордж знает о полученных мною приказах по действиям в Петрограде, – тихо заметил Рейли. – Точно также мы не знаем, кто хотел видеть вас всех мертвыми. Но я могу вам только вновь повторить: доверяйте англичанам в одном случае из десяти. А может, и еще реже. Прекрасным примером является ваш капитан Ярдли. Вроде бы он здесь находится исключительно ради благополучия царской семьи и вас самих, однако он вовсе не зеленый юнец, как вы о нем думали. Кто знает, на кого он на самом деле работает? К какому министерству он в действительности причислен? Эту загадку я оставляю вам и совершенно не сомневаюсь, что вы ее решите. Позвольте дать еще один совет. Мистер Холмс, вы в своей работе имеете дело со злодеями, которые являются изгоями. Однако я сталкиваюсь с преступниками, которые выступают в обществе на первых ролях. Все дело в акценте и классе. – Рейли посмотрел прямо на Холмса. – Однажды вы обмолвились про звенья цепи, мистер Холмс. Я понимаю, что вы имели в виду. Вы можете оказаться правы, однако я в этом сомневаюсь. Например, возьмем капитана Дэвида, о котором вы мне рассказывали. Он утверждал, что ничего не знает про Ярдли, тем не менее Ярдли утверждал, что Дэвид – старый друг семьи. Правду говорит только один из них. Более того, сэр Джордж знал о вашей миссии в России, как и Колчак, Престон и Томас. Нет, мистер Холмс, я не считаю, что ваша теория о звеньях цепи верна, хотя какое-то время мне тоже так казалось.

– Спасибо, Рейли, – поблагодарил Холмс. – Вы только что доказали, что моя теория о звеньях цепи все-таки работает, но противоположным образом. Я постараюсь ее развить. Изначально я думал, что каждое звено является известным для соседнего и что нам с Уотсоном следует бояться самого слабого звена. Но как вы только что сказали, теперь очевидно: хотя отдельные элементы цепи не могли знать остальных, все они тем не менее были в курсе нашей миссии. Можно сказать, наш премьер-министр действительно выковал прочную цепь. Вопрос в том, является он кузнецом или кукловодом.

– Это вы тоже узнаете, – ответил Рейли. – Но такой важный экзамен вы не можете себе позволить провалить.

– У меня есть неприятные подозрения в отношении Ллойда Джорджа, – признался Холмс. – Просто пока я не могу их четко определить. Что касается Ярдли, мы не знаем, что ему известно.

– Так и есть. Он – недостающий кусочек загадки, – согласился Рейли. – Но я уверен, что вы в скором времени во всем разберетесь. Возможно, теперь он переоделся в форму своего настоящего цвета. Постоянно оставайтесь настороже, мистер Холмс и доктор Уотсон, и пусть эта мысль не оставляет вас ни на секунду, пока вы оба не окажетесь дома и в безопасности. Как бы сильно Ллойд Джордж и его невидимки не хотели спасти Романовых, очевидно, что есть и те, кто с той же страстью желает видеть их мертвыми. Эти люди тоже своего рода невидимки. Я имел дело только с Ньюсомом. Он ключ ко всему. Его положение столь высоко, что следующей ступенью должен быть сам организатор. Возможно, вы получите ответы именно у капитана Дэвида, хотя на первый взгляд он лишь звено в цепи, а не ее кузнец. И помните, что это только первый акт пьесы. Кто знает, доберетесь ли вы до финала.

Мы с Холмсом молча пытались разобраться в туманных намеках полковника.

Под конец Рейли кивнул в сторону каюты, где разместили Татьяну:

– Я знаю, что мне не нужно просить вас позаботиться о ней с особым тщанием. – С этими словами Рейли протянул нам руку: – Мистер Холмс, доктор Уотсон, я желаю вам обоим безопасного путешествия домой и от всего сердца обещаю: если я выживу после всех приключений в России, то обязательно свяжусь с вами после возвращения в Англию. А теперь извините меня, мне предстоит проститься с той, с кем прощаться гораздо труднее.

Он улыбнулся и вышел, а мы остались в каюте.

Были ли его слова правдивыми? Удастся ли нам – и Татьяне, что еще важнее, – увидеть его вновь?

20 июля 1918 года

Этот день был прекрасным, ясным и прохладным из-за ветра, дувшего с Северного моря. Мы снова путешествовали по изменчивому морю и теперь направлялись в Англию.

Холмса в каюте с утра не оказалось, как и обычно. Я предположил, что он отправился на мостик – в предыдущий вечер у нас обоих не хватило на это смелости. Я помылся и, должен сказать, получил от этого невероятное наслаждение. Первый настоящий душ за столь долгое время был истинным блаженством. Затем я отправился осмотреть Алексея – мальчик уговаривал отца подняться на верхнюю палубу, – после чего навестил царицу, которая спокойно лежала в постели. Царь попросил меня выяснить, не везут ли нас в Крым, в любимый дворец его семьи в Ливадии, и я отправился наверх.

На палубе я в полной мере оценил, какая стойкость требуется, чтобы выдержать натиск ветров Северного моря. Затем я увидел корабли сопровождения. Один из них выглядел очень знакомым. Мои изначальные подозрения подтвердились, когда я пришел на мостик.

– Да, это «Внимательный», – подтвердили мне.

На мостике я нашел и Холмса, который беседовал с Ярдли.