Секретный Дозор

— Все будет нормально, — успокоил его Муромцев, который загодя просмотрел линии реальности. — Путешествие пройдет как по-маслу. Верьте мне.

— Я пока так не могу, — улыбнулся Фрэнк. Зубы у него, как почти у всех темнокожих и людей и Иных были на удивление ровные и ослепительно белые. — Да и не смогу никогда. А, что значил «как по-маслу»?

— Это… у нас это означает, что все пройдет гладко, хорошо, удачно, — попытался объяснить Сергей.

— Гладко… По-маслу, — проговорил водитель. — Надо бы запомнить. До чего удивительный язык!

— Действительно, удивительный, — согласился с ним Муромцев, вспомнив ненормативную лексику своих соотечественников. — Извините, а вы давно работаете?

— Кому как, сэр. Для кого давно, для кого не очень. Если я еще на кэбах возил Главу Ночной Службы, это как, давно?

— Конечно давно, — улыбнулся Сергей. — Особенно по сравнению со мной.

— Это, как посмотреть. Вот я почти полтора века в Службе, а выше шестого уровня не поднялся. Да и куда мне с такой Силой? Ни в бой пойти, ни лечить толком… Так и работаю водителем. Вы же сэр, хотя и недавно в Иных, а достигли такого, что и многим старым из нас не всегда под силу. Так то…

Муромцев хотел было сказать, что даже древние с ним не могут сравниться, что он единственный в своем роде. Вот разве что Радомир посильнее его будет, но подумав, промолчал и стал смотреть в окно. Там, за поднятым стеклом бежала вдоль шоссе довольно узкая полоска травы, за которой начинался песчаный пляж с высокими пальмами. Еще дальше застыла кажущаяся издали неподвижной синь океана.

— Штиль, сэр, — угадал его мысли Фрэнк. — Почти.

Муромцев кивнул и поинтересовался:

— И часто он такой?

— Нет, конечно, — засмеялся водитель. — Это по случаю вашего приезда, сэр.

Сергей так и не понял, пошутил ли Фрэнк или сказал всерьез. У него сразу испортилось настроение. Насупившись, Муромцев прикрыл глаза. Океан. По сути это огромная и чрезвычайно глубокая лужа, а, поди, ж ты какое название. Даже ведь не море. Как это будет по-английски? Оушн, кажется. Говорила мне мама — учи иностранные языки! А по-австралийски? Алена рассказывала, что местный диалект довольно сильно отличается от британского варианта английского языка. Она же говорила, что еще пару — тройку десятилетий, и британцы с австралийцами вообще перестанут понимать друг друга без переводчика. Оушн. И вероятнее всего в этот самый оушн придется лезть. Ну и что ж? Поплаваем. Кто там, в глубине увидит меня? Никто. Только рыбки. И никто не наступит случайно на ласт… Или что там у меня вырастет в этот раз? Я и сам не знаю. И поэтому никто не спросит потом типа, а зачем вам эти элегантные изумрудные чешуйки? Они конечно красивы, но увы не вяжутся с обликом Иного, тем более Светлого. Или почему у вас такая иссиня-черная дельфинья кожа? И ласты? А зачем вам такое хмурое лицо и почему вы так плохо спите? А соответствует ли ваш уровень Силы вашим возможностям? А как вам удалось вернуться из Запрещенного Сумрака? И вообще, почему вы избегаете общения с коллегами, ограничиваясь только теми встречами, которые крайне важны. Сама Инквизиция и спросит. Они-то не знают всего. А мне нечего будет им ответить. И тогда они наверняка захотят проверить мою память. А закрываться мне нельзя и я не смогу им отказать. Потому что если откажу или закроюсь, то автоматически по всем их инструкциям окажусь вне закона. Если я сбегу на меня объявят охоту и все без исключения Иные, даже Светлые почтут своим долгом отловить меня и доставить в подвалы Европейского центра, а то и в сам Нью-Йорк. И тогда я естественно этого не захочу. Не прятаться же мне пожизненно глубоко в Сумраке? Так глубоко, что бы даже Ота Бенга или, скажем, Ассал не смогли меня оттуда достать. И мне придется защищаться. Это я умею делать хорошо. Навряд ли они меня в этом случае смогут взять… Вот только решусь ли я на такое?

— Приехали, сэр, — пробасил Фрэнк и, свернув на широкую обочину, поднял тучу пыли. — Это здесь.

— Спасибо, — буркнул Сергей. — Больше вы мне не нужны, — и, не открывая век, вылез из машины, спиной чувствуя удивленный взгляд водителя.

«Зачем мне их открывать? Если я и так все вижу. Видимо по привычке. И из беспокойства об окружающих. Довольно странно, знаете ли, видеть идущего по улице человека с зажмуренными глазами. Можно сказать даже непривычно…».

«Тойота» уехала и, Муромцев остался один. Он стоял на жухлой траве обочины шоссе и смотрел по сторонам. Он впервые видел в Сумраке большую воду. До океана было не далеко. Не больше ста метров и он, можно сказать, почти не изменился. Если не считать неприятного черного цвета. Даже не черного. Это был тот его оттенок, что ближе к антрацитовому, поскольку весь океан от прибрежной мокрой полоски песка и до самого горизонта мерцал алмазными искрами. Где-то больше где-то поменьше. «Интересно, — подумал Муромцев, — а внутри он какой? Тоже черный?»