Секретный фронт

Очерет был командиром куреня, Бугай - референтом "службы безпеки", в его ведении, кроме группы "эсбистов", была и своя агентура в населенных пунктах. Функции СБ исполнялись наиболее проверенными и жестокими людьми, им надлежало вести не только разведку и контрразведку, но также допросы, пытки и казни. Как ни высок был пост куренного, но даже Очерет вздрагивал, когда к нему неожиданно, без вызова, входил референт СБ с расстегнутой кобурой и увесистым "буком" в руке.

Сегодняшний совет проходил при полном единогласии.

Гнида, исполнявший роль начальника штаба, доложил схему очередных крупных операций - акций: налет на село Поляницы с целью разгрома местного истребительного отряда и уничтожение бойцов железнодорожного батальона, ремонтирующих размытые осенними паводками пути. Обсудили в деталях, назначили и вписали в документ ответственных лиц.

Бугай развернул свою тетрадку, долго прокашливался, отпил воды из стакана и резким голосом стал уточнять доклад Гниды, после каждой фразы прикрывая тетрадку грязноватой, заросшей рыжеватыми волосами рукой, вглядывался в своих сотоварищей. Каждое его задание брызгало кровью или затягивалось удавкой.

- В селе Поляницы треба вбыть две семьи. - Бугай подвинул к себе лампу, нетвердо назвал фамилии.

- За що? - Очерет побарабанил пальцами по столу.

- Дитей послали в Красную Армию... - Бугай потянулся, хрустнули суставы. - Як?

Очерет махнул указательным пальцем - это означало согласие.

- Давай дальше!

- Дальше треба зныщить семьи до самого корня, - хрипло и заранее приготовившись к схватке, сказал Бугай.

Прошлый раз вопрос оставили открытым: куренной потребовал проверки, потому что в этом селе родился Бугай, и Очерету представилось, что "эсбист" из мести сводит личные счеты.

- Ты маешь на увази* село Буки? - сухо спросил куренной.

_______________

* Имеешь в виду (укр.).

- Угадал, - буркнул Бугай и отстранил Гниду, пытавшегося заглянуть в его малограмотные записи. - Буки. А що? Треба вбыть Басецкого, его дочку...

- Сколько дочке? - спросил Очерет.

- Одиннадцать.

- Дальше... - Снова взмах пальца.

- И вторую дочку, замужнюю, и ее дочку...

- Сколько второй дочке? - спросил Очерет.

Вопрос не понравился докладчику.

- Ты же чув раньше, сколько кому? Був уже доклад... Що я, загс? Старшая с двадцать сьомого. Заодно и сосунка ее, куда дите без мамкиной титьки. - Бугай, устыдившись своей мягкости, скверно выругался. - Вбыть усих, шоб другим не було повадно. Село рокоче, ходят агитаторы до колгоспу... и Басецкий - голова всему. Вбьемо Басецкого, и уси втянут языки. Така моя думка. Не знаю, як вы... - И опять выпил стакан воды, высморкался в пальцы, вытер их о голенище сапога.

Очерет задумался. Эта мучительная пауза означала многое: давала трещину некогда крепкая, как гранит, дружба Бугая и Очерета. Но Очерет был неглуп и знал: ломить напрямик - не самая лучшая тактика.

- С Басецким все, - завершил он. - Ще кого?

- А тут по мелочи того, другого. Мы вынесли на обсуд тилько семьи... - Бугай кивнул на Гниду, свернул тетрадку в трубочку, засунул за голенище.

- Ты кончил, я начну... - Очерет с важной медлительностью, будто из сокровенных тайников добывая каждое слово, предложил открыть акции против начальника пограничного отряда Бахтина, принявшегося рьяно выводить подполье.

- Вбыть его? - спросил Бугай.

- Вбыть его можно, - согласился Очерет. - Тилько як его вбьешь? Вин, як ежак в щетине. Пока его вбьешь - и сам отойдешь в гости к Михайле Архангелу. Треба начинать с жинки. Диты у них во Львове, а жинка тут...

- Вбыть жинку? - снова спросил Бугай, туго воспринимавший замысловатый ход мысли своего вожака.

- Ни. Треба ультиматум, - важно заявил Очерет, и все прислушались к нему, веско ощутив такое сильное слово.

- Ультиматум? - повторил Бугай, ставя ударение на последнем слоге.

Гнида поморщился в улыбке, но быстро ее убрал. Бугай поймал гримасу, насупился.

Очерет разъяснил смысл ультиматума. Надо послать Бахтину подметное письмо-трезубец с угрозой убить его жену, если он не прекратит активных акций.

Подмет поручили написать самому грамотному - Гниде.

Гнида присел к столу возле тускло подмаргивающей аккумуляторной лампочки и принялся строчить записку-угрозу. Совет постановил убить жену Бахтина, если начальник отряда не утихомирит свой служебный пыл. Каждый из подавших голос на совете понимал, что офицер-пограничник не может изменить своего поведения. Угроза, конечно, не подействует впрямую, но до сердца дойдет, создаст нервозность, и пауза, заминка в преследовании бандеровцев обеспечена. А эта пауза нужна им как воздух: именно в это время мог прибыть долгоожидаемый эмиссар. И тогда все могло измениться. Тогда, возможно, вызволят боевки из котла, сгрудят их где-то в более безопасном месте. Может, дадут команду укомплектовывать курени за кордоном. А слухи были: добре начали помогать американцы и англичане.

Гнида свалил голову набок, прикусил язык и, пришептывая бескровными губами, шмыгая длинным носом, вписывал строку за строкой тонкой ученической ручкой.