Секретный фронт. Воспоминания сотрудника политической разведки Третьего рейха. 1938-1945

– Считаете ли вы это сейчас полезным и нужным?

– Как врач и человек, я думаю, что да, – ответил он.

40

Когда организация, созданная человеком, которому за шестьдесят, рушится, это уже непоправимо.

41

Бог – свидетель моих отчаянных и проникнутых страстным желанием усилий – повторяю, отчаянных и страстных – по сохранению мира в судьбоносные дни августа 1939 года. Усилия мои успехом не увенчались, и за их провал почти в равной степени несут ответственность как англичане, так и немцы. Англичане – поскольку давали гарантии Польше, немцы же – так как у них наготове находилась мощная военная машина, и они не преодолели соблазна привести ее в действие.

42

Сегодня, 16 августа, я впервые получил «Радионовости» от 14 августа с сообщениями из Берлина, Танджера, Лисабона, Мадрида, Стамбула и Стокгольма.

43

Крушение моего режима логически проистекает из причинности и эффективности военного положения страны. Вполне ясно, что я не находился бы сейчас на этом острове, если бы англичанам было нанесено решительное поражение 10 июля в заливе Гела.

44

Как всегда, и в моем случае тоже, найдутся люди, которые будут говорить: «Ищите женщину». Но женщины никогда и никоим образом не оказывали даже малейшего влияния на мою политику. А вообще-то, наверное, жаль. Женщины с их чувствительностью и восприимчивостью могут чаще, чем мужчины, предвидеть события.

45

Криспи и удивительный феномен, называвшийся «криспизмом», пали после поражения при Адуэ, когда весьма популярным стал Фелис Кавалотти. Тогда люди тоже неожиданно изменили свое мнение, в результате чего последовали четыре драматичных года, закончившихся в парке Монца в конце века.

46

Отдельные личности падают с зенита обожания в апофеоз деградации. Из трех духовных ипостасей Платона массы обладают первыми двумя – вегетативной и чувствительной, но им не хватает высшей – интеллектуальной. Мне нетрудно поверить в то, что миллионы итальянцев, которые славили меня вчера, сегодня ненавидят и проклинают день, когда я родился, место моего рождения и весь мой род – как живых, так и уже умерших.

47

Однажды по какому-то случаю папа, представитель Бога на земле, сказал обо мне: «Человек с провидением». Это было счастливое время!

48

Если человечество сохранит свою близость к алтарю, мы сможем считать себя суперменами или людьми, способными предугадывать события. Падение же во прах возвратит нас в исходную стадию человеческого бытия – к примитивным людям.

49

Чем более гнетущей становилась обстановка, тем больше самых различных предложений по вопросу реформирования нашей внутренней администрации поступало ко мне. Наиболее радикальная реформа была проведена в январе, когда я сменил всех министров, кроме двух. Тогда правительство получилось слабее и менее сплоченное, чем предыдущее. Пораженческие настроения в нем представлял Чини, который считал, что Италия продержится не дольше июня. Эффект от такой перестановки не мог длиться вечно. Другая мера, заключавшаяся в назначении новых министров и постановке всего комплекса задач по новой организации, принесла бы результат сразу же после какого-нибудь военного успеха. Такой день я назвал «днем солнечного сияния», но он так и не наступил. Люди с нетерпением ожидали его, забыв на время вторую важнейшую и более сложную проблему – проблему обеспечения населения продовольствием.

Люди, которые считались хотя бы с частичным продвижением противника, уже не были удовлетворены «пунктами», вновь и вновь выдвигавшимися Скорцей. Даже в фашистских кругах появилось мнение, что Скорца гнул не ту линию, я же начал сомневаться в его лояльности. Хотя бы один день, принесший победу – на земле, на море или в воздухе, – восстановил бы ситуацию. Вполне понятно, с каким энтузиазмом были восприняты слухи, что попытки высадки войск союзников 10 и 11 июля провалились. Слухи эти были повторены в постыдных и не пользовавшихся доверием коммюнике Верховного командования, которые затем были опровергнуты 13 июля, когда поступило сообщение о падении Сиракуз и Аугусты.

В тот день и начался пятый акт драмы. Обвинение и различные нападки буквально отравили атмосферу. Люди стали говорить о предательстве некоторых адмиралов во время сражений у Пантеллерии и затем под Аугустой. Эти поражения сбросили даже тех «двенадцать», которые пытались критиковать режим, выбив их, как говорится, из седел. Скорца решил провести партийное совещание, чтобы решить, что делать дальше. Затем все лидеры, почти без исключения, пришли ко мне, и у нас произошел обмен мнениями, в результате которого я принял решение о созыве большого совета. Пятница и суббота прошли за составлением повестки дня, сбором необходимых подписей и подготовкой атаки – лучше, пожалуй, сказать маневра. Трое или четверо знали, чего хотят и что получат. Другие не имели ни малейшего представления о том, что затевалось, и не думали, что на этом совещании встанет вопрос о существовании самого режима.

50