Секретный концлагерь

– Постарайся держаться рядом со мной, – сказал он. – Не потеряйся в темноте… Ползать по-пластунски хоть умеешь?

– Умею, – улыбнулась девушка. – Учили…

Семен с некоторым сомнением посмотрел на Павлину и сказал совсем другое:

– А твой мешок пускай останется у меня. Тебе так будет проще, а мне – спокойнее.

…Хитров пришел в блиндаж, как и обещал, ровно через двадцать три минуты.

– Идите за мной, – сказал он.

Ночь выдалась темная – на небе не виднелось ни единой звездочки. Дул тягучий, сырой ветер. Под его порывами скрежетали невидимые ветки деревьев и скрипел такой же невидимый сухой бурьян.

– Ветер – это хорошо, – шепнул Мартынок Павлине. – Никто и не услышит, как мы шебуршимся в темноте…

– Внимание! – негромко произнес Хитров. – Сейчас начнется концерт.

И точно сразу же после его слов откуда-то слева раздалась пальба и громкие крики. Тотчас же ответные выстрелы и крики зазвучали и с немецкой стороны.

– Давайте! – скомандовал Хитров, дотронувшись до плеча Мажарина. – Успехов!

Первым из окопа вылез Алексей. За ним – Сенников. За Сенниковым – Ян. Дальше – Павлина, а рядом с нею был Мартынок. Последним окоп покинул Черных. Невдалеке, по обеим сторонам от них, а также впереди беззвучно извивались темные силуэты. Это была группа прикрытия. Ползти предстояло метров двести, а то, может, и больше. Конечно, для смершевцев и Сенникова это было не расстояние, но ведь с ними ползли гражданский человек Ян Кицак и девушка Павлина! Впрочем, насколько можно было судить, и Ян, и Павлина держались молодцами. Во всяком случае, они не отставали.

Выстрелы и крики слева не прекращались. Наоборот, они становились все громче. Вскоре стали раздаваться даже взрывы гранат. Концерт был в полном разгаре.

Кто-то из группы прикрытия, из тех, что ползли впереди, замер. Вслед за ним остановились и остальные. Похоже было, что доползли. И точно – доползли. Дальше Мажарину и подчиненным уже без сопровождения предстояло проползти еще метров сто, а затем уже можно было подниматься на ноги и, полусогнувшись, короткими перебежками постараться уйти как можно дальше от линии фронта – во вражеский тыл.

Так они и сделали. Вначале – ползком, затем – полусогнувшись, а далее свалились в овраг, который показался из темноты.

– Перекличка! – скомандовал Мажарин.

– Кирилл! – зазвучал в темноте голос. – Ян! Алексей! Павлина! Семен!

– Все в сборе! – выдохнул Мажарин. – Десять минут отдыха, и двигаемся дальше. Дальше будет проще…

– Надо же, и вправду прошли, – отозвался из темноты Мартынок. – И никого не зацепило! Между прочим, хорошая примета! Значит, и дальше нам будет везти. Верное слово!

Глава 17

По расчетам, до городка Штайне было трое суток пути. Конечно, это были весьма приблизительные расчеты, потому что никто не знал, как сложится обстановка на самом деле. Трое суток пути – это если все пойдет гладко, группа не столкнется с вражескими солдатами, не завяжется бой.

Но бой – это еще не самое опасное и нежеланное событие. Гораздо страшнее будет, если кто-то из группы окажется раненым. Бросить раненого нельзя, пристроить к каким-нибудь добросердечным людям тоже. Какие уж там добросердечные люди? Здесь Германия, здесь живут немцы. И кто его знает, как они поступят, если обнаружат советских бойцов, а тем более если у них попросить приютить раненого?

Так что лучше не рисковать. А не рисковать – это означает не расставаться с раненым, который будет обузой.

Конечно, все это пока были чисто гипотетические предположения, но бездумно от них отмахнуться было бы ошибкой. Приходилось учитывать и их, и многое другое. Поэтому было решено передвигаться по ночам, а днем – прятаться в укромных местах и отдыхать.

Сейчас была ночь, и группа скорым шагом двигалась на северо-запад. Именно в той стороне и располагался городок Штайне, а в нем – концлагерь «Белая ромашка». Хотя, конечно же, могло статься так, как и предполагали полковник Корешков и Мажарин. То есть, что никакого лагеря в городке нет, что задержанная медсестра смершевцев обманула, или, может быть, лагерь в городке на долгое время не обосновывался, а последовал куда-то дальше – вместе с детьми. Все могло быть…

Шли до самого рассвета, а с рассветом укрылись в поросшей кустарником ложбине. Утро выдалось сырым, ветреным, моросил дождь, вокруг была тоскливая полумгла. Поневоле хотелось разжечь костерок, согреться, выпить чего-нибудь горячего. Но, конечно, все понимали, что никакого костерка разводить нельзя. Костерок в сырую погоду будет дымить, и неизвестно еще, кого этот дым привлечет, кто обратит на него внимание.

– Кирилл, в наблюдение! – приказал Мажарин. – Верти головой во все стороны, но сам не высовывайся. Владимир, сменишь его через два часа. Семен, ты сменишь Владимира. Я сменю Семена, Ян сменит меня.

– А как же я? – спросила Павлина. – Меня-то забыли!

Мажарин искоса взглянул на девушку и сказал:

– Дни сейчас короткие. Хватит и тех наблюдателей, которых я назначил. Всё! Всем завтракать и спать!