Секретный рейд адмирала Брэда

— Слишком мало, слишком скупо, и в основном не мне, а все-таки — Скорцени. Почему-то… — отчеканила Фройнштаг, в каждое свое слово вкладывая столько сугубо женского укора, сколько оно способно было вместить. — И в этом заключалась ваша ошибка.

Судя по всему, Консул решил, что в ее словах содержится слишком много избыточной, подтекстовой информации, поскольку поморщил лоб и какое-то время соображал, как ему расшифровывать эту информацию, а главное, как на нее реагировать.

А тем временем… тем временем Лилия уже вовсю реагировала на само его присутствие, на его физическую близость. Причем реагировала сугубо по-женски.

Консул стоял теперь в каких-нибудь четырех шагах от них, однако Фройнштаг чувствовала такое влечение к нему, так ощущала его мужскую силу, словно уже внешне и внутренне обнаженная пребывала в его объятиях.

При этом Лилии не нужно было особо напрягать память, чтобы вспомнить, что точно такое же, если только не еще более сильное и обостренное, влечение к этому «неземному мужчине» — как гауптштурмфюрер называла его про себя — она чувствовала и во время двух предыдущих встреч с ним.

Они действительно встречались дважды, но всякий раз рядом с ними оказывались Скорцени и еще несколько совершенно лишних мужчин, которых она готова была не столько расстрелять из своего «вальтера», сколько самым банальным образом растерзать. Голыми руками. Только бы они исчезли с ее глаз. Причем Фройнштаг бесило, что сам Консул при этом оставался совершенно равнодушным по отношению к ней и ничего, абсолютно ничего, не предпринял для того, чтобы заполучить ее, если не на всю ночь, то хотя бы на часок.

Нет, с таким мужчиной — с ее Неземным Мужчиной — часика, естественно, оказалось бы маловато. Но это уже детали.

— Тогда говорить молено было не обо всем. Несколько столетий Внутренний Мир оставался совершенно закрытым для проникновения туда представителей Наземного Мира. Как, впрочем, и проникновения туда всевозможных «наземных» идеологий: фашистской, коммунистической, сионистской, коммунист-сионистской, расистской… Страна Атлантов защищалась от них, как от смертоносных вирусов.

— Хотите сказать, что теперь необходимость в такой защите отпала? — спросил адмирал. — Поэтому вы решили, что во Внутренний Мир можно впустить целую армию германских нацистов, со всем их вооружением и военно-техническим потенциалом?

— Америка впустила их к себе не меньше, — спокойно возразил Консул. — То же самое касается и других стран-союзниц. Но у нас есть оправдание: мы, арии, впустили в свою страну германских арийцев по крови и духу. А кого впустили вы?

— В основном ведущих ученых и беженцев, спасавшихся от гитлеровского террора.

— Не только, адмирал, не только. У нас есть сведения. Впрочем, не стоит об этом, — сдался Консул. — Сейчас не время предаваться эмоциям, — смилостивился он над американцем после небольшой, но пронзительной паузы.

— Вот именно, — победно подытожил доктор Брэд. И Консулу это явно не понравилось.

— А еще хотел бы напомнить, что вы, адмирал, пребываете не в той ситуации, когда позволительно накалять обстановку и предаваться подобным обостренным полемикам.

— Будем считать это минутной вспышкой, господин Консул, — вмешалась в назревающую перепалку Фройнштаг, обиженная на адмирала за то, что и во время третьей встречи с Консулом он, в ипостаси одного из лишних мужчин, умудрился оказаться в ненужное время и в ненужном для него месте. Да к тому же самым наглым образом вторгся в ее полусексуальные бредни-воспоминания. — Так и будем считать, — великодушно согласился Консул.

— Кстати, не будете ли вы так любезны, подтвердить или опровергнуть: эта возвышенность, — указала Лилия на небольшое плато, — называется у вас «Жертвенником».

— А точнее — «Жертвенной Плахой Повелителя». Но кто вам сообщил о ней?

— Могли бы и догадаться, что источником информации Стал Отто Скорцени.

— Оберштурмбанфюрер Отто Скорцени, — кивая головой, повторил Консул. — Вы правы: я обязан был догадаться. — И здесь действительно казнят?

— Случается.

— Давайте уточним: казнят или приносят в жертву?

— Это действительно разные понятия. Пусть даже при абсолютно одинаковом исходе.

— Вот именно, — проворчал адмирал, — при абсолютно одинаковом… исходе.

— Адмирала интересует, — предательски прокомментировала его ворчание Фройнштаг, — не для того ли нас доставили, чтобы принести его в жертву.

Фройнштаг спросила об этом шутя и с ухмылкой ждала ответа. Каково же было ее удивление, когда Консул вполне серьезно произнес:

— Я затрудняюсь ответить на этот вопрос. Все будет зависеть от хода вашей беседы с Этленом Великим или Атлантом Арием. Оттого, насколько взвешенно будет вести себя адмирал и насколько аргументировано объяснит причину появления у берегов Антарктиды большой американской военной эскадры во главе с лучшим авианосцем США.

Фройнштаг выслушала его с полуоткрытым ртом, краем глаза посматривая то на адмирала Брэда, то на Плаху Повелителя.

— А еще адмирала интересует, каким образом вы обычно умерщвляете свои жертвы, — все еще не теряла присутствия духа Фройнштаг.