Секретный террор Сталина. Исповедь резидента

Мы с Осиповым решили сразу же связаться с начальником гарнизона. Тем временем Абдурахман выяснил, где расположен штаб Энвер-паши. Во дворе у ворот, где размещался гарнизон, было привязано несколько оседланных лошадей. В глубине двора маленькое здание. На двери на листе бумаги старательно карандашом выведено: «Начгар Деннау».

Вошли. За простым кухонным столом, накрытым серым солдатским сукном, сидит военный. Об этом можно догадаться по брюкам-галифе, сапогам и шпорам. До пояса же он раздет, так как стоит сильная жара.

– Вы товарищ начальник гарнизона? – спросил я.

– Да, а в чем дело, граждане? – ответил он, глядя на нас вопросительно.

– Я – уполномоченный Реввоенсовета Туркфронта, – представился я и, достав из кармана ножик, начал распарывать подкладку моего пиджака. Достав из-за подкладки мандат, напечатанный на куске шелкового полотна, подал ему.

«Предъявитель сего тов. Агабеков назначен для активной борьбы с контрреволюционными повстанцами. Всем военным и гражданским учреждениям и лицам надлежит оказать тов. Агабекову всемерное содействие по выполнению возложенной на тов. Агабекова задачи. Член Реввоенсовета Туркфронта Воронин. Начразведупра Ипполитов», – было в мандате.

– А это мой товарищ по связи, товарищ Осипов, – представил я.

– Садитесь, товарищи, – засуетился начгар, предлагая нам стул, на котором сидел.

– Итак, сегодня ночью мы выезжаем к басмачам в штаб Энвер-паши. Установите тесную связь со штабом дивизии и ждите от нас известий, – закончил я беседу с начгаром, и мы вышли.

У нас все готово. Мы получили письмо от Джума-бая, где он рекомендует нас как мирных купцов, и Абдурахман, сияющий, получив от начгара десять миллионов, собирает все вещи в мешки. Ночью мы выехали в кишлаки к басмачам.

Уже вторую ночь мы проводим среди басмачей. Большая часть товаров распродана. Мы уже подружились со многими басмачами и считаемся своими людьми среди них. Вечером мы сидели у чайханы среди басмачей. Настроение у них подавленное. Никуда нельзя носу показать, повсюду Красная Армия.

– Вот подождите немного, – говорит один свирепого вида, со шрамом на щеке басмач, – паша послал послов во все страны мира. Скоро к нам на помощь придут афганцы, а потом и англичане. Тогда уж мы прогоним русских.

– Ждать долго придется, – говорит другой, работающий на кухне у Энвера, – я вчера во время обеда слышал, как паша сказал, что придется здесь прожить не меньше трех недель.

– А хорошо бы сейчас сделать налет на какую-нибудь станцию. Я обязательно захвачу себе русскую жену, – говорит третий, лет сорока басмач с большим хищным носом на худощавом лице.

– Ты лучше гляди, что делает твоя теперешняя жена, – перебивает его другой. Все смеются. Люди оживляются. Разговор завязывается, и каждый вспоминает о замечательных случаях своей жизни.

Я лежал с Осиповым. Мы слушали разговор басмачей.

– Шура, завтра с утра тебе придется выехать вместе с Абдурахманом в Деннау, и пусть немедленно наши окружат кишлак. Слышал, что они намерены здесь жить три недели? – сказал я на ухо Осипову.

– Ладно, а как же ты? – спросил Осипов.

– А я буду здесь ждать результатов.

– Укокошат они тебя одного, – после короткого молчания сказал Осипов. – Давай лучше уйдем вместе.

– Брось дурака валять, – оборвал я его, – делай, что говорят. Ты поедешь под предлогом привезти новую партию товара.

– Ладно, – ответил Осипов и, повернувшись на другой бок, закурил папироску.

Уже четыре дня я один среди басмачей. Товары все распроданы. Мне абсолютно нечего делать. Я почти все свое время проводил в чайхане. Только изредка выходил посмотреть, нет ли чего нового у небольшого глиняного домика, где помещался Энвер-паша. Однажды я его увидел. Он прогуливался в компании одного из своих офицеров. Среднего роста, красивое лицо, приподнятые кверху усы, аккуратно выбритый. Он носил все еще форму турецкого офицера. Только на голове вместо фуражки красовалась белая чалма. Задумчивое выражение лица. Видно, о чем-то думал.

В одиночестве я тоже думал. И чем больше думал, тем страшнее становилось. Я ведь был молод, и мне также жить хотелось. А тут один, в стане басмачей. Я отгонял эти мысли. Старался думать об успехе дела. Зато как приятно будет, выполнив задание, вернуться в Ташкент. В город, где нет басмачей и где безопасно.

Но назойливые тревожные мысли возвращались. Не напутали бы там наши в Деннау. Не опоздали бы. Но нет, Осипов – верный и умный парень. Он не напутает и не даст напутать. Нужно взять себя в руки и ждать…

На другое утро на осле с товарами приехал Абдурахман. Разгружаясь, он незаметно передал мне клочок бумаги: «Войска вызваны, связь не прерывайте. Случае изменения дислокации противника срочно сообщите».

Я закурил этим клочком бумаги папироску. Опять начали торговать привезенными товарами, время проходило незаметнее.

Поздно вечером приехал Осипов. При виде меня на его лице засияла улыбка.

– Ну, братишка, – начал он, когда мы уединились, – сегодня нужно тикать отсюда.

– Почему? – спросил я.

– Дивизион прибыл в Деннау и к утру будет здесь.

– Ладно, предупреди Абдурахмана.