Секретный террор Сталина. Исповедь резидента

Деловой разговор исчерпан. Побеседовав еще короткое время о разных мелочах, консул уехал. Опять мы остались одни. Стырне задумчив, Уколов по-прежнему невозмутим.

– Да, дело нелегкое достать такую уйму денег. Нужно будет вопрос согласовать с ЦК и с Наркоминделом, а это займет недели две времени. Да и едва ли наши главки согласятся на такую комбинацию. Однако посмотрим, – задумчиво сказал Стырне. – А вы, товарищ Агабеков, пока продолжайте агентурную разработку консульства, чтобы не терять даром времени, – обратился он ко мне.

Я сидел на конспиративной квартире с молодым таджиком, недавно приехавшим из Парижа. Это был мой секретный агент Хубаншо, подружившийся с афганским консулом и информировавший нас о консульских делах. Хубаншо был завербован отрядом особого отдела ОГПУ на Памире. Там же ему преподали несколько лекций политической грамоты и зачислили членом коммунистической партии. Всего только три месяца, как он впервые в своей жизни спустился с горных вершин Гималаев и, приехав в Фергану, увидел поезд и автомобиль. Свидетели рассказывали мне, что когда Хубаншо увидел движущиеся деревянные дома-вагоны без всякой посторонней помощи, то этот коммунист – авангард мирового пролетариата – испугался и убежал со станции в горы. Его с трудом поймали, привели обратно и объяснили, что тут нечистая сила ни при чем, а во всем виноват паровоз. Однако, несмотря на дикость, Хубаншо обладал природным умом и сообразительностью. А главное – он был наделен хитростью дикаря.

– Ну, как поживает твой сородич – консул? – спросил я его.

– Ничего себе. Он ожидает вашего ответа на его предложение и удивляется, что так долго его не имеет. Сейчас в консульстве спокойно, дипломатические курьеры уехали, и консульство почти опустело, – докладывал он.

– Хубаншо! Ты обещал принести мне план расположения консульских комнат и до сих пор не приносишь. В чем дело?

– План у меня давно готов, товарищ Агабеков, но я не умею чертить, – ответил Хубаншо смущенно.

– Так давай ты будешь объяснять, а я начерчу, – предложил я. И мы подробно нанесли на бумагу план консульства.

– А что представляет из себя секретарь консула? – продолжал спрашивать я у Хубаншо.

– Это пожилой афганец, который почти ничего не делает. У него имеется работа, лишь когда консульство готовит почту. Как только дипкурьеры уезжают, он свободен и редко бывает в консульстве.

– Где же он проводит время?

– Он живет с одной русской женщиной и почти все свободное время проводит у нее, – ответил Хубаншо.

– Кто она такая? – спросил я.

– Не знаю. Она, кажется, портниха. Если нужно, я завтра узнаю о ней все подробности.

– Да, пожалуйста, завтра же узнай, кто эта женщина, где живет и вообще все подробности, – закончил я.

Прошло две недели. Уколов и я вновь собрались в кабинете у начальника КРО Стырне. Лицо его выражало явное недовольство.

– Ну, товарищи, как я и предвидел, по делу «Шапочка» нам отказали во всем. ЦК согласился отпустить на это дело только тысячу рублей золотом, но главное несчастье – с Наркоминделом, который категорически протестует против предоставления права убежища консулу. Уполнаркоминделом Михайлов назвал это дело авантюрой, которая может только испортить наши отношения с афганским правительством. Итак, в нашем распоряжении тысяча рублей. Я думаю, можно предложить и червонцы. Может быть, он согласится. Как вы думаете? – обратился Стырне к нам.

Уколов после короткого раздумья сказал:

– Нужно найти другой путь к документам консула.

– Я тоже того мнения, что нужно найти другой путь, – начал я, – ведь предположим даже, что мы уплатим нужные деньги и получим шифр. А где гарантия, что через месяц шифр не будет изменен и мы опять останемся ни с чем? Что же тогда? Опять платить, что ли? Не говоря о том, что, возможно, консул откажется от тысячи рублей, и мы очутимся в неловком положении.

– Хорошо вы все рассуждаете, – волновался Стырне, – а где же этот другой путь? Единственный другой путь, какой я вижу, это украсть документы. А это может вызвать еще худший дипломатический скандал.

– А почему бы и нет? Мы не украдем, а лишь сфотографируем документы. В консульство проникнуть не трудно, и там почти никого нет. Вопрос только в том, как открыть несгораемый шкаф, где лежат документы. Ключ от шкафа консул носит всегда при себе на цепочке от часов. Вы разрешите мне разработать план и доложить вам потом? – закончил я.

– Ну, ну, попробуйте, – ответил Стырне с сомнением в голосе.

Мы разошлись по своим кабинетам.

– Войдите! – ответил я на стук в дверь моего кабинета. Дверь отворилась, и вошла высокая блондинка лет тридцати, с обильно напудренным помятым лицом. На лице ее выражение страха, смешанного с любопытством.

– Я получила повестку явиться в комнату номер пятнадцать к товарищу Агабекову, – начала она.

– Вы гражданка Власова? – спросил я и, получив утвердительный ответ, предложил ей сесть.

Она села на кончик предложенного ей стула и боязливо разглядывала комнату. Я, делая вид, что очень занят своими бумагами, исподволь изучал ее. Затем внезапно обратился к ней: