Секретов не будет

— С подсудимой Эдлис я познакомился в самолете во время рейса из Тбилиси. Эдлис дала свой адрес, приглашала заходить. Бывая в Москве, я с ней встречался. Однажды она вручила мне небольшой сверток. Просила привести его в Тбилиси и там передать ей. Эдлис сказала, что следующим рейсом тоже летит туда.

— Вам не показалось странным, почему ей надо было передавать этот маленький сверток вам, если она сама полетит в Тбилиси?

— Может быть, и показалось. Но у нас в Закавказье не принято отказывать женщине в ее просьбе, — сообщает галантный кавалер.

— Вы знали, что в свертке было четыреста восемьдесят три золотые монеты? — спрашивает прокурор.

— Вот именно, что не знал! — клянется Круашвили. — На следующий день я встретился с Эдлис в Тбилиси…

— И отдали сверток?

— Нет, я и не думал этого делать. Сверток я передал своему другу Жоре Гвиниашвили.

— Почему же чужой сверток вы отдали этому Гвиниашвили?

— Представьте, это же самое и Эдлис у меня спрашивала. Но я сказал ей: «Пойдем к Жоре, возьмем твой сверток». Пошли к Жоре, ждали весь день, но он не появился. Эдлис забеспокоилась, вызвала в Тбилиси Рокотова. Пошли мы к Жоре уже втроем и узнали, что он улетел в Баку продавать золотые монеты.

— Но почему ваш друг Жора решил торговать чужими ценностями?

— Вот и они у меня об этом спрашивали. Я им ответил: «Сам не понимаю. Но не волнуйтесь, прилетит Жора, недоразумение выяснится». А сам-то я прекрасно знал, что никаких монет им мой друг Жора не отдаст.

— Когда же вы все-таки поняли, что в свертке золото?

— Да тогда же в Москве, когда Эдлис дала сверток. Я вижу: маленький такой сверток, а тяжелый. Что же может быть там, кроме золота? Свинец в Тбилиси не возят, — разъясняет Круашвили. — Наконец прилетел из Баку Жора, монеты продал, привез деньги.

— Он отдал их Эдлис и Рокотову?

— Нет. Жора сказал: «Тенгиз, этих людей я не знаю. Уведи их туда, откуда взял. Ты мне отдал золото, я имею дело с тобой. У нас старые счеты. Помнишь, Тенгиз, ты брал у меня три года назад тридцать тысяч?

— Вы действительно одалживали у своего друга Жоры?

— Да, я тогда хотел купить автомобиль. Прилетел в Москву, вижу за машинами большая очередь. Пошел туда-сюда, зашел в ресторан. Одним словом, в Москве пропил пятнадцать тысяч.

— Как же вы умудрились пропить такую сумму?

— Ну, я не только пил, я кушал…

На свидетельском месте стоит редкий авантюрист, жулик. Вор, укравший у воров дубинку.

— Почему жулик? От всего этого я не имел ни копейки. Тем более, что в конце концов Жора отдал им деньги. Правда, не все. Они сосчитали и сказали, что Жора не додал им восемьдесят восемь тысяч. Он удержал с них мой долг.

— Но он удержал по спекулятивным подсчетам больше на пятьдесят восемь тысяч. Почему?

— Об этом говорить неприлично. В зале и так смеются. Шора сказал, что за три года наросли проценты…

В зале не смеются, в зале возмущаются.

— Вы продолжаете работать в гражданской авиации?

— А почему нет? — удивляется Круашвили. — Летаю одиннадцать лет, налетал столько километров, здоровье позволяет…

Потом в зале безутешно плачет Гульбагида Люкмановна Рзабекова (она же Ольга Жемалева). С первого взгляда это действительно несчастная вдовушка. На ее руках пятеро детей. Первый ее муж, Жемалев, при странных обстоятельствах утонул в море, второй, Рзабеков Давуд, оказался обманщиком.

— Этот Давуд по поручению своего родственника Шафи Аликперова специально женился на мне, чтобы обмануть честных людей Рокотова и Эдлис.

— Да какие же они честные!

Но у вдовушки свой взгляд на вещи:

— Рокотов и Эдлис — люди коммерческие, солидные, а Давуд — жулик. Со мною он всего прожил две недели. Это очень мало. Потом выманил у Рокотова и Эдлис семьсот тридцать золотых монет якобы для продажи, уехал в Баку и через друзей сообщил, что его там арестовали. А на самом деле он спрятался.

— Среди этих семисот тридцати монет не было ли ваших?

— Ну было там немного царских десяток. Они остались от бабушки.

— Валюту вы продавали?

— Да, однажды я купила и продала две шведские кроны.

Она долго и подробно рассказывает историю о покупке и продаже этих двух крон. Две шведские кроны — какая же это валюта! Это экспонат в коллекции школьника-нумизмата. Выясняется, что Рзабекова продала не две кроны, а две купюры по тысяче крон. И вообще спекулировала долларами, скупала золото. Привлекалась к судебной ответственности много раз. Но всегда оставалась на свободе: а что поделаешь, многодетная мать! Вот и продолжает она трудиться продавцом в промтоварном отделе. Кстати, на очень хорошем счету у директора универмага…

Михаил Иванович Новопельский — по масштабам этого процесса фигура мелкая. Свидетель Новопельский купил у обвиняемого Лагуна двадцать золотых монет.

— Лагун предложил мне купить монету для зубной коронки, — показывает Новопельский. — Я согласился. А он принес мне не одну монету, как договорились, а двадцать. Ну, я и подумал, не носить же Лагуну взад-вперед монеты. И купил все двадцать.

— Для протезирования зубов?

— Да, для протезирования.