Секретов не будет

— Конечно! Какие могут быть огрехи, когда Людочке помогал специалист из Союза писателей. Его мы нанимали по объявлению, которое он вывесил у нас на углу. Объявление я списала. Вот оно: «Готовлю в вузы по физике, химии, литературе, математике. Сто процентов гарантии. Выполняю курсовые и дипломные работы по тем же предметам. Гостюжевский пер., 2, спросить Батецкого». Как видите, мы обратились по официальному объявлению.

— По официальному?! Такими бумажками оклеен весь забор в этом переулке. Один продает подержанный патефон, другой меняет койку в семейном общежитии на однокомнатную квартиру (можно без телефона), а вот третий…

Вместе с Марией Васильевной мы ходили по третьему адресу и беседовали с «репетитором», который в паспорте значился вовсе не Батецким, а Кондратьевым. «Батецкий» — это скорее уголовная кличка, чем литературный псевдоним. К Союзу писателей «репетитор» никакого касательства не имеет, к высшей школе тоже. Не имеет он отношения и к средней школе, поскольку в свое время был изгнан из шестого класса.

— И вы пишете за студентов?!

— Курсовые работы выполняю редко, спрос невелик. А с абитуриентами занимаюсь много.

Все занятия сводятся к тому, что Батецкий-Кондратьев снабжает лодырей шпаргалками, выполненными на клочках фотобумаги. Ввиду крайнего дефицита полезной площади шпаргалок сплошь и рядом приходится прибегать к аббревиатуре:

«Герой наш. вр.» — соч. М. Ю. Лерм. Печорин — представ. лишн. людей. Убил. Грушниц. Но кн. Мэри не любит. Разоблачил банду контрабанд. См. «Тамань».

Словом, реклама на заборе обеспечивает Батецкому-Кондратьеву умеренную деловую активность.

Некто П. Ф. Мартемьянов, залетевший в поисках клиентуры из Ленинграда в большой сибирский город, не стал оклеивать объявлениями тамошние заборы. Снабжать двоечников шпаргалками он не собирался. Не тот размах! Петр Федорович замышлял коренным образом реконструировать музыкальную жизнь города и в этом своем предприятии надеялся крепко опереться на местный административно-хозяйственный аппарат.

Трудно сказать почему, но первый свой визит приезжий нанес директору Второго треста столовых Я. М. Королькову. Поболтав для вида о том да о сем, энтузиаст перешел к делу.

— Скажите, — спросил он у директора, — а песня своя у вас есть?

— Какая песня?

— Ну, своя, общетрестовская. Та, которую вы поете при проводах на пенсию ветеранов и на юбилеях начальствующих особ. Та, с которой вы ходите на демонстрации, рапортуя о своих успехах в деле улучшения качества борщей и котлет?

— Такой песни у нас нет, — скорбно признался Корольков и густо покраснел.

— Нам песня строить и жить помогает, — назидательно сказал Мартемьянов. — Передовые коллективы давно уже заказали у композиторов и гимны, и выходные марши, и лирические застольные. А у вас что же получается?

— Но где же найти композитора? — в крайнем смущении пролепетал директор.

— Считайте, что вам крупно повезло, — сказал Петр Федорович, — композитор перед вами.

Через несколько минут гость и хозяин скрепили своими подписями официальную бумагу, загодя приготовленную приезжим:

«Договор. 4 августа с. г. Мы, нижеподписавшиеся, директор Второго треста столовых тов. Корольков Я. М., с одной стороны, и композитор тов. Мартемьянов П. Ф., с другой стороны, заключили настоящий договор:

Второй трест столовых заказывает композитору две песни: праздничную и лирическую, в песнях должна быть отражена тематика работников общественного питания.

Композитор берет на себя обязательство написать музыку песен (на тексты, написанные специально о данном производстве), кроме того, он обязуется озвучить эти песни в Москве солистом в сопровождении инструментального квартета…»

Композитор обещал выполнить работу уже к 15 октября и назначал за нее свою цену, отраженную в договоре: