Секреты

— Хочешь поплавать? — спросила она, когда они приехали.

— Я не захватил плавки, а твой купальник мне не совсем подойдет, — ухмыльнулся Зак.

— Ныряй нагишом, я не буду смотреть.

— А вот я не могу обещать того же… но постараюсь.

Конечно, это была шутка. Зак всегда вел себя с ней по-джентльменски. В последнее время Джейн почти жалела об этом. Она налила ему и себе по бокалу вина, вручила Заку белый махровый халат, и они пошли переодеваться.

Джейн была и огорчена, и в то же время радостно взволнованна. Огорчена тем эпизодом частной жизни Билла, который увидела; она все же надеялась, что у него с той девушкой несерьезные отношения; еще ее огорчили полученные бракоразводные документы. А радовалась она тому, что Зак проводил с ней этот вечер. С ним Джейн всегда чувствовала себя счастливой. Их отношения были какими-то очень особенными.

Спустя несколько минут они вернулись к бассейну, одетые в одинаковые махровые халаты. Джейн тактично отвернулась. Зак сошел в воду и отплыл. Тогда она тоже спустилась по ступенькам. Ее великолепное тело особенно необыкновенно смотрелось в вечернем свете. В следующее мгновение она уже плыла к нему, ощущая кожей приятное касание воды. Они стали играть в салочки, по-детски хохоча, забыв о своей наготе. Джейн вспомнила о ней, только когда они выходили из воды. Накидывая халат, она заметила, что Зак наблюдает за ней с какой-то грустью.

— Ты прекрасна, Джейн, — сказал он.

— Спасибо.

Она отвернулась и подождала, пока Зак тоже наденет халат. Потом, в доме, они допили вино, сидя в еще не до конца меблированной гостиной, откуда открывался чудный вид. Это был волшебный вечер после тяжелого дня. Джейн выпила несколько больше, чем обычно. Ей было поразительно легко с Заком, и она нисколько не удивилась, когда Зак наклонился и поцеловал ее в губы раз, а потом другой. Она почувствовала, что все ее тело жаждет его прикосновения, придвинулась ближе к нему и коснулась его груди, не зная, что сказать. Джейн ощущала себя совершенно свободной и была раскованна, не беспокоилась, что могут явиться дочери и застать их, поскольку они были у Джека. Она семь месяцев ни с кем не была в постели и теперь испытывала сильнейшее влечение к Заку, сидевшему рядом.

— Ты так прекрасна…

Он аккуратно распахнул ее халат, как бы желая полюбоваться. Джейн в истоме прикрыла глаза, снова их открыла и сказала:

— Возьми меня. Я страшно хочу этого… Эти слова вырвались у нее естественно, однако Зак вдруг отвернулся, поставил бокал и отошел к окну. Джейн наблюдала за ним, понимая, что что-то не так, но не знала, что именно.

— В чем дело, Зак?..

«Может, я что не так сказала или сделала? — недоумевала она. — Или слишком форсировала события?»

— Я не хотела…

Услышав в ее голосе боль, Зак мгновенно повернулся. Однако боль в его глазах была еще сильнее.

— Нет-нет, ты не виновата… не смей так думать. Наоборот. Ты почти переменила мою жизнь… почти… но не до конца.

— Зачем бы тебе что-то в ней менять? Джейн была смущена, и Зак понимал, что должен быть с ней честен.

— Затем, что я не спал с женщиной больше двадцати лет… двадцать пять, если быть точным. Это много, Джейн. Да, Джейн, это много…

Она посмотрела на него очень-очень ласково. Зак, тяжело вздохнув, снова сел рядом с ней. По всему было видно, что он хочет излить ей душу.

— Когда мне было четырнадцать лет, я учился в школе-интернате… одной из лучших таких школ… Тогда это было что-то вроде шутки… многие ребята забавлялись друг с другом, почти все. Но я — никогда. Мне это не нравилось… пока у нас не появился новый учитель английского языка — высокий, красивый, светловолосый вроде Билла, и того же примерно возраста. Он удостоил меня чести быть его «особым другом», давал почитать книги, брал с собой на рыбалку, в походы. Я восхищался им… и во втором походе он залез в мой спальный мешок, говорил, как я ему нравлюсь, как он меня любит, а потом овладел мной… Мне было четырнадцать лет. Я не знал, что делать. Кому пожаловаться. Думал, мне все равно никто не поверит. Все были о нем очень хорошего мнения, кроме того, он был родственником директора. Когда приехали мои родители, я им ничего не сказал. Я никому не признавался в течение двух лет, пока он не уехал. Тогда я дал себе слово, что больше никогда не буду делать ничего подобного. Я понимал, что это плохо, как бы мне тот учитель ни нравился…

Джейн глядела на Зака широко открытыми глазами, в которых, однако, не было осуждения, а лишь жалость к ребенку, о котором рассказывал Зак.