Секреты

— Лучше бы я не спрашивала!

— Ах, так! — Джессика возмущенно тряхнула головой. — Считай, что я последний раз прихожу тебе на помощь.

Она вскочила с кровати, но гнев ее длился не больше минуты — ровно столько, сколько надо, чтобы перерыть шкаф Элизабет.

— Может быть, я тебя прощу, — сказала она, — если ты мне дашь за это на бал свою сумочку с бисером.

— Ничего не выйдет. Я сама с ней пойду.

— Но ты же будешь в зеленом платье. Твоя сумка совсем к нему не подходит. Ты ведь можешь одолжить золотистую сумочку у мамы. Я уверена, она не откажет. Подумай только, какую я приношу жертву, что вообще иду. А ты не ценишь. Элизабет вздохнула.

— Ты права, к зеленому платью золотой цвет лучше идет.

Джессика поспешно чмокнула сестру и выпорхнула из комнаты.

— Мне еще надо позвонить Каре и узнать, в чем будет она.

Элизабет осталась одна. Она никак не могла понять, что происходит — Джессика оказывает ей величайшую услугу, а эта услуга оборачивается для нее страданием.

Глава 9

На следующий день Элизабет не выдержала и поделилась своими горестями с мистером Коллинзом, куратором «Оракула». Роджер Коллинз был чем-то вроде неофициального духовного отца для ребят, работавших в школьной газете. Правда, он меньше всего походил на священнослужителя — скорее напоминал Роберта Редфорда[3]: такие же голубые, всегда смеющиеся глаза, красивые, мужественные черты лица. Только ростом он был повыше. Иногда, беседуя с ним, Элизабет никак не могла сосредоточиться на разговоре, потому что любовалась его артистичностью.

— М-да, похоже, тут имеется какая-то тайна, — сказал мистер Коллинз. — Мне кажется, первое, что надо узнать, — почему кому-то понадобилось сказать Ронни об этих письмах.

— Ага, мотивы? — Мистер Коллинз затронул в Элизабет писательскую струнку. — Но вся беда в том, что кроме меня о письмах никто не знал.

— Так же считает и Инид. Но кто-то должен был знать. Может, у Джорджа есть в нашей школе приятели?

Элизабет на мгновение задумалась:

— Я думаю, о письмах он мог сказать Уинстону Эгберту.

Она знала, что Уинстон с Джорджем дружат лет с пяти. Но, по счастью, Уинстон оказался в стороне от дурной компании, в которую попали Инид с Джорджем.

— Это уже кое-что. Хотя, даже если Уинстон и знал про письма, не могу понять, зачем ему понадобилось говорить о них Ронни. — Мистер Коллинз улыбнулся:

— Я уверен, он не стал бы говорить с каким-нибудь злым умыслом; иногда люди выбалтывают секреты, чтобы просто привлечь к себе внимание.

У Уинстона действительно есть склонность распускать слухи, подумала Элизабет. Но рассказать про письма Ронни, с которым они и приятелями не были, — нет, это на него не похоже. Никакой иной версии пока не было.

— Пожалуй, надо поговорить с ним, — сказала она.

— Хорошо придумала, — подмигнул ей мистер Коллинз, как будто не он навел ее на эту мысль. — Я убежден, Лиз, правда так или иначе выяснится. Инид сейчас очень больно, а когда человеку больно, он срывает обиду на других, часто на самых близких людях.

— Но почему?

— Потому что тот, кого мы любим и кто любит нас, всегда простит нам, когда все будет позади.

Элизабет посмотрела на него, и слабая улыбка тронула ее губы:.

— Какой вы умный, мистер Коллинз! Он пожал плечами:

— Ну, я ведь все-таки немного старше тебя.

— Все-таки старше, дедуля, — поддразнила Элизабет.

— Это уж ты хватила, — рассмеялся он. — Я надеюсь потрудиться на славу, пока стану дедушкой. А то вы, бездельники, без моего ремня совсем от рук отобьетесь.

— Нам, наверное, всю эту макулатуру следует переправить в «Нэшнл Энквайерер», — вмешалась в разговор Оливия, подходя с кипой писем, которые она вынула из ящика перед кабинетом. — Вы только поглядите на этот мусор. — И она свалила письма на стол перед мистером Коллинзом.

Он просмотрел несколько писем, и лицо его помрачнело.

— А вот это, — сказал он, тыча пальцем в одно письмо, — гнусная беспардонная клевета, хуже некуда. Сегодня утром я разговаривал в учительской с Норой Дальтон. Она страшно расстроена из-за этих сплетен, и вид у нее был такой больной, что я уговорил ее пойти домой и отдохнуть.

— Я слышала, были даже непристойные телефонные Звонки домой, — сказала Оливия. — Кошмар, не представляю, что бы я делала на ее месте. Как это можно вытерпеть!

— Самое лучшее в таких случаях — не придавать сплетням особого значения. Это относится и к нам, — сказал мистер Коллинз, и одним движением сгреб и отправил письма в мусорную корзину.

Ходили слухи, что он не равнодушен к мисс Дальтон. Поэтому его так беспокоило ее состояние. По крайней мере, он-то ей верит, подумала Элизабет.

— Интересно, как Кен относится к этой сплетне, — задумчиво произнесла она.

— Никто не знает, — ответила Оливия. — Его не было в школе последние пару дней. Ходят грязные слухи, что он подхватил какую-то заразу от…

— Прекратите! — Мистер Коллинз, редко дававший волю эмоциям, в раздражении швырнул книгу на стол. — Неужели вам нечем больше заняться?!