Секреты китайской медитации.

Двенадцать разделов Трипитаки Махаяны были изложены Всем Миром Чтимым по причине наличия у нас трех ядов: похотливости, злобы и глупости. Поэтому, цели этих двенадцати разделов Трипитаки таковы: дисциплина (шила), невозмутимость ума (самадхи) и мудрость (праджня). Они предназначены помочь нам устранить желания, достичь четырех безграничных состояний ума Будды: доброты (майтри), сострадания (каруны), радости (мудиты)^{85} и беспристрастия (упекши)^{86}, а также всех аттрибутов спасения^{87}, чтобы устранить иллюзию неведения и порочность глупости с целью достижения добродетели совершенной мудрости и благопристойной дхармакайи. Если мы можем придерживаться такой линии поведения, сокровища Лотоса^{88} обнаружатся повсюду.

Сегодня большинство из вас, прибывших сюда на чаньскую неделю, является добродетельными мирянами (упасаками). Вам нужно должным образом обуздать свой ум и избавиться от всякого рабства. Сейчас я расскажу вам еще одну гун-ань, чтобы вы могли следовать примеру, приведенному в ней. Если я не расскажу ее, то, боюсь, вы не станете обладателями Сокровища и вернетесь домой с пустыми руками, а я буду виновен в том, что не оправдал вашего доверия. Пожалуйста, слушайте внимательно:

Во времена династии Тан, жил упасака по имени Пан-юнь, известный также под именем Дао-сюань. Родом он был из города Хэн Ян, что в провинции Хунань. Он был поначалу ученым конфуцианцем, и с юных лет, осознавая тщетность страстей, искал истину.

В начале правления Чжэнь-юаня (785-804), он услышал о школе Учителя Ши-тоу и пришел к нему за наставлениями. (Когда он увидел Учителя), он спросил его: "Кто тот человек, который не принимает все дхармы в отличие от своих товарищей?"^{89} Ши-тоу вытянул руку и закрыл рот Пан-юню. Посетитель мгновенно понял значение этого жеста^{90}.

Однажды, Ши-тоу спросил Пан-юня: "Поскольку ты видел этого старика, [то есть мэнь], что после этого ты каждый день делаешь?" Пан-юнь ответил: "Если ты меня спрашиваешь, что я делаю, то я не знаю как открыть рот (чтобы сказать об этом)". Затем он представил Ши-тоу следующие стихи:

Особого нет ничего в делах моих повседневных. Я просто в гармонии с этим^{91} живу, Нигде не принимая и не отвергая ничего, И ничего не утверждая и не отрицая. Почему говорят, что цвет пурпурный и красный различны?^{92}

Нет ни одной частицы пыли на голубой горе^{93}. Но разве то не чудо, не волшебства ли сила, Что я ведро с водою несу, и собираю хворост?^{94} Ши-тоу понравились стихи и он спросил Пан-юня: "Ты присоединишься к сангхе (общине) или останешься упасакой (мирянином)?" Пан-юнь ответил: "Я поступлю так, как мне вздумается", и не стал брить голову.^{95}

Потом, Пан-юнь пошел к Учителю Ма-цзы и спросил его: "Кто тот человек, который не принимает все дхармы в отличие от своих товарищей?" Ма-цзы ответил: "Я тебе скажу, если ты выпьешь всю воду в Западной Реке".^{96} Услышав это, Пан-юнь мгновенно пробудился до понимания этой глубокой доктрины. Он пробыл два года в этом монастыре (где жил Ма-цзы).

После полного осознания своей изначальной природы, этот упасака оставил все мирские занятия, выбросил в реку Сянь все свое состояние, состоявшее из 10000 стопок золотых и серебряных монет, и стал зарабатывать себе на жизнь изготовлением бамбуковых изделий.

Однажды, болтая со своей женой о доктрине не-рожден-ного, этот упасака сказал: "Трудно! Трудно! Трудно! Это походит на распаковку и распределение десяти грузов кунжу-товых семян на вершине дерева.^{97}"

Его жена воскликнула: "Легко! Легко! Легко! Сто травяных былинок, как указывал Учитель.^{98}"

Услышав их диалог, их дочь Лин-чжао сказала, смеясь:

"Послушайте, старички! Как вы можете говорить такое?" Упасака спросил дочь: "Ну, а ты что скажешь?" Она ответила: "Это не трудно! Это не легко! Когда ты голоден, ты ешь, а когда утомишься, ложишься спать"^{99}

Пан-юнь хлопнул в ладоши, засмеялся и сказал: "У моего сына не будет жены, а у моей дочери не будет мужа. Мы все останемся вместе и будем говорить на языке не-рожден-ного. С тех пор он начал выражаться красноречиво и убедительно, и им везде восхищались.

Когда этот упасака покидал Учителя Ё-шаня, тот послал десять чаньских монахов, чтоб те его проводили до входной двери (монастыря). Указывая пальцем на падающий снег, упасака сказал им: "Хороший снег! Снежинки не падают куда попало". Один чаньский монах, по имени Цюань, спросил его: "Куда они падают?" Упасака ударил Цюаня по лицу, и тот сказал: "Нельзя вести себя так небрежно". Упасака ответил: "Ну какой ты чаньский монах! Бог мертвых тебя не пропустит". Цюань спросил: "Что же тогда почтенный упасака имеет в виду?" Упасака шлепнул его еще раз и сказал: "Ты видишь, как слепой, и говоришь, как немой.^{100}