Секреты людей, которые лечатся водой. Исцеляющая вода вместо таблеток и лекарств

Если правда, то куда мне идти? Что значит это «наверх»? Да, конечно, уникальные способности Польки не вызывают сомнений, так что я исполню ее указание… Но если пойду по вчерашней тропке, то выйду вновь к озеру Прошлого, к трем окаменевшим аненербевцам… Видимо, выбора нет и мне придется двигаться по той дороге, по которой нас хотел вчера вести Ахвана. Но что ждет там? Палимый горным солнцем, я шел той дорогой, прихватив с собой чудо-телефон и малахитовую шкатулку с кристаллическим гидропередатчиком и оставив несчастного бездыханного Петровича наедине с громким хором пернатых певцов.

Конечно, сначала я очень тревожился: а вдруг какие хищники доберутся до Петровича? А вдруг в нем теплится жизнь, но я, уйдя, упущу время? Так-то оно так, конечно, но что я мог сделать для него, находясь рядом? Ни-че-го. Оставить его – значило дать ему шанс выжить. И я, прогнав сомнения прочь, отправился на поиски средства, которое может реанимировать моего друга. Я не думал о том, что могу не найти панацеи. Я вообще ни о чем не думал; просто шел в полной уверенности, что делаю сейчас единственно возможное, чтобы его спасти.

Ветер и заклинание

Дорога действительно уходила круто вверх. По прошествии трех часов пути я стал замечать, как изменился пейзаж по сравнению с тем, что окружал бедного Петровича. Там зелень отливала золотом в каплях утренней росы. Тут картина была куда менее радостной: словно было здесь когда-то болото, было, да все высохло, оставив после себя редкие кустики, похожие на наш северный ягель, да деревца, напоминавшие характерные для тундры карликовые березки. Даже ветер тут был какой-то пронизывающий, что в сочетании со все более усиливающейся жарой делало мое состояние похожим на ощущения, какие я испытал некогда в молодости, оказавшись декабрьским утром посреди моста через реку Шексна в Череповце. Тогда я не знал, направо или налево мне нужно идти. Ветер же дул, казалось, со всех сторон. Был мороз, но пот катил с меня градом. Мне даже хотелось расстегнуть пальто – так было жарко. Но тогда я выбрал правильное направление и вышел в город, где меня призвала к себе всеми огнями открывающаяся в семь утра закусочная «Хризантема». За столиком в уголке я смог остыть и отогреться, прийти в себя. А вскоре и совсем забыл то странное состояние на утреннем мосту над широкой северной рекой. Теперь же это ощущение, словно пролетев сквозь годы, вернулось в меня в самом сердце Гималайских гор. Я остановился, чтобы перевести дух, и понял, что мне, как и в прежние дни, тяжело дышать, тяжело думать, тяжело жить… Лечь бы сейчас, распластаться среди этих псевдоягелей и лжеберезок, забыться, умереть-уснуть, подобно Петровичу, но так, чтобы силы жизни дремали в груди, чтобы слышать и видеть весь этот мир, всю уже прожитую и еще не прожитую жизнь мою… Величайшим усилием воли я заставил себя вдыхать через нос, выдыхать через рот. Правой рукой нащупал пульс на левом запястье и стал, отсчитывая удары еще бьющегося сердца, дышать в этом ритме. Да, здесь голодный ветер, грозящийся пронзить меня своими иглами; здесь не слышно птиц… И солнце здесь больше похоже на зачем-то приблизившийся к Земле Марс во своими двумя монстрами-спутниками… И тучи, нелепо сочетающие черноту и прозрачность, но не закрывающие собой болезненную красноту Марса… Может, у меня начинается бред? Но я должен, должен, должен дойти до цели, чтобы спасти своего друга, спасти себя! Мессинг, как кстати я сейчас об этом вспомнил, некогда заставил меня выучить одно старинное заклинание, как раз подходящее нынешнему случаю. Произнесение этого заклинания возвращает разум и силу. Я должен вспомнить его! И не забыть про паузы… Там так: