Секреты молодости звезд

— Это было еще во время учебы на журфаке. Мне нужно было брать какое-то интервью. Конечно, как любую девочку, меня прежде всего заботило, как я выгляжу на экране, и, когда я увидела картинку, была просто в ужасе. Полновата, ракурс не тот, щеки большие, подбородок большой. Что я говорила, меня не волновало, потому что у меня язык без костей, могу говорить ни о чем очень долго. Сначала и страха не было, он появился потом, когда я увидела, сколько во мне недостатков и сколько еще нужно работать над собой. То, что я представляю собой сейчас, — это плоды труда продюсера и стилиста, которые создали мой образ.

— День ваш как начинается?

— Просыпается сын, и я отвожу его в детский сад… К сожалению, сынишка, как только начинает посещать садик, заболевает, но ребенка пора внедрять в коллектив. Мама говорит, что я с 11 месяцев пошла в ясли. Ясли не помню, а садик помню хорошо, помню, как к горшку прилипала. Родители приводили нас, воспитатели давали нам корку черного хлеба, сажали на горшки и забывали про нас. Это были первые уроки жизни в коллективе, когда ты борешься, когда понимаешь, кто свой, кто чужой, что тебя могут не любить, что тебе могут накостылять. Первое боевое крещение.

— Вашему сыну было три года, когда состоялся пик вашей карьеры. Три года — самый почемучный возраст. Вам не обидно, что на все его «почему» ответ давали, наверное, ему не вы, а кто-то другой?

— Да, на «почему» отвечали ему бабушки и папа. Но этот период у него уже прошел. Он много вопросов задавал год назад. Сейчас я стараюсь все наверстать. Сын уже понимает, что мама и папа зарабатывают деньги и если ему нравится красивая машина, то он тоже должен стараться: сначала ходить в садик, потом в школу, потом в институт. Я не сюсюкаю с ним и предельно кратко объясняю, что, Даня, надо, хотя и тяжело, но ты должен себя пересилить, потому что если не сможешь сейчас — не сможешь и потом. Я жесткая мама, ребенок вынужден со мной считаться. У меня были тоже требовательные родители.

— А вы можете переложить часть своих материнских забот о ребенке на его отца?

— Даня очень много общается с отцом. Филипп ему и читает, и играет с ним часами в машинки, они вместе строят города. У них мужское родство. Если Даня скажет, что папа для него человек номер один — не стану оспаривать, потому что невозможно общаться поровну и с мамой, и с папой. Отец очень терпелив и нежен и чаще идет на компромисс, чем я. Филипп ездит с ним в магазины, Филипп закупает продукты, и Даня уже понимает, что мужчина должен помогать по хозяйству.

Вы с мужем родственные души?

— Когда мы с ним встретились, я была целеустремленная, взрывоопасная девочка, знавшая себе цену. А он был тихий и мягкий. У него была зарплата 100 долларов, и он считал, что это нормально: на бутылку пива, образно говоря, хватало, и этого было достаточно. Какие дорогие костюмы, какие «мерседесы», зачем это? Он думал, что жизнь пройдет мимо, а он будет сидеть, спрятавшись за дверью, и иногда только высовывать голову. А я его спросила: «Ты уверен, что то, как ты живешь сейчас, это твое?» И он стал сомневаться и понял, что хочет большего. И произошла полная смена имиджа. Филипп решил, что сделает мне предложение только тогда, когда встанет на ноги. И я себе сказала: «Выйду за этого человека замуж только тогда, когда он и я будем финансово независимыми». Уже через год мы оба устроились на приличную работу и через полгода поженились. Очень важно, чтобы рядом оказался человек, который в тебя поверит. Я поверила в Филиппа, я дала ему вкус к жизни, я стала тем мотором, который помог ему взлететь.

— У вас самой был такой человек, который верил в вас?

— Да, мне повезло, у меня была крестная мама в журналистике — Надежда Евгеньевна Бредис, которая однажды сказала: «Лена, у тебя талант». Эта ее уверенность помогла мне поверить в свои силы, чтобы пойти дальше. Если бы не она, я, наверное, до сих бы курьером работала и носила бы бумажки из одной комнаты в другую.

— Иногда бывает, что человек, получив помощь от ближнего, предает его. Как вам удалось удержать Филиппа возле себя?