Секреты обманчивых чудес. Беседы о литературе

Этим «агнцем» будет, конечно, Иосиф. Он, кстати, и в дальнейшем будет не раз уподоблен агнцу, в основном — в той ужасной истории, когда братья напали на него и продали измаильтянам. Это сравнение с агнцом приводит на память также Иисуса, и чтобы мы, не дай Бог не упустили эту связь, Томас Манн старательно именует Иосифа то «сыном девственницы», то «отпрыском» или «отраслью», заимствуя все эти выражения из Книги Исаии[110], на которой обычно основываются христиане, когда говорят, что приход Иисуса предсказан уже в Ветхом Завете, то есть в древнееврейской Библии. Есть у Томаса Манна также параллель с апокрифическим мотивом короткого нисхождения Иисуса в преисподнюю и возвращения оттуда[111], о чем мы еще будем говорить в связи с той ямой, куда братья бросили Иосифа перед тем, как продать его измаильтянам, и той, в которую его бросили в египетской тюрьме перед тем, как он вышел оттуда прямо во дворец фараона.

Тут, наконец, появляется и Рахиль, ведущая свое стадо к колодцу.

Впервые, издали уже, Иаков увидел ее очень белые, редкие зубы. Приблизившись, она перегнала семенивших перед нею овец, проложив себе дорогу концом посоха, и вышла из их толпы.

— Вот и я, — сказала она и, сначала сощурив глаза, как это делают близорукие люди, а потом подняв брови, добавила удивленно и весело: «Ба, чужеземец!»

И тут, в этом момент, Томас Манн начинает существенным образом менять порядок действий Иакова. Его Рахиль спрашивает Иакова, откуда он, а его Иаков — который в Библии сначала отваливает камень, поит овец, целует Рахиль, начинает плакать и только тогда представляется, — делает совсем другое:

— Рахиль, — сказал он, всхлипывая, и протянул к ней дрожащие руки, — можно мне поцеловать тебя?

— С какой стати тебе целовать меня? — сказала она и, смеясь, удивленно попятилась от него. […] А он, все еще протягивая к ней одну руку, упорно указывал на свою грудь.

— Иаков! Иаков! — говорил он. — Я! Сын Исаака, сын Ревекки, Лаван, ты, я, дитя матери, дитя брата…

Так Рахиль понимает, что чужеземец — ее двоюродный брат, и они целуются. Но это, к моему сожалению, уже не тот дерзкий неожиданный поцелуй, что в Библии, а просто невинный родственный поцелуй. В сущности, Томас Манн напоминает здесь нашего традиционного религиозного комментатора, который испытывает неловкость из-за чересчур свободного, на его взгляд, поведения наших праотца и праматери.

Почему Томас Манн изменил порядокдействий? Не знаю. Но знаю, что я предпочитаю исходный библейский текст, неожиданный и необычный.

Есть много комментариев, пытающихся объяснить плач Иакова на этой встрече, и ни один не лучше другого. Потому ли он плакал, что после всех трудностей, пережитых в пустыне, вдруг почувствовал, что нашел наконец долгожданное отдохновение? Или потому, что, будучи человеком подозрительным и беспокойным, впервые после ухода из-под защиты материнского шатра обрел надежное убежище и кров? А может, он плакал от сильного волнения, вызванного любовью, охватившей его с первого взгляда? Или же правы те, кто говорит, что в некой вспышке озарения он внезапно увидел перед собой все свое запутанное и мучительное будущее?

Как бы то ни было, нет сомнения, что вся обстановка была очень волнующей, и я полагаю, что это волнение, и плач, и первый поцелуй, а также смелое и впечатляющее усилие, связанное с отваливанием тяжелого камня, — все это жило в памяти Иакова и Рахили все последующие годы. Семь лет его работы за Рахиль и семь дополнительных лет после того, как ему обманом была дана Лия.

И действительно, с этой встречи, поцелуя и плача у колодца в Харране началась дорога любви, которая не имеет себе подобных, — история любви Иакова и Рахили. История ожидания, надежды, преданности, обмана, терпения, разбитого сердца и веры. «Одиссея» тоже занимается длительным ожиданием супругов, и она рассказывает об этом значительно дольше и подробнее, но в том, что касается отношений между ними, история Иакова и Рахили несравнимо сложнее и глубже.

Ибо эта дорога не кончилась там, у колодца. Она не кончилась даже женитьбой Иакова и Рахили. Она продолжалась путем душевных кризисов и перепадов их любви.

Семь лет работал Иаков за Рахиль, «и они показались ему за несколько дней, потому что он любил ее»[112]. Так просто. Без объяснений. Без подробностей. Семь лет, и после его женитьбы на Лии — еще семь лет.