Секреты обманчивых чудес. Беседы о литературе

И вот тут, в заключение этой героической главы, я должен заметить, что если до сих пор Кеннет Грэм проявлял полную солидарность со своими героями, то название «Возвращение Одиссея», равно как и само описание сражения героев с ласками и хорьками, явно свидетельствуют о небольшой, но счастливой мере иронии, и это делает автору честь. Ибо хотя предметом тоски и целью стремлений Одиссея тоже был дом, но для него главным в этом доме была женщина, Пенелопа. Именно она была истинным объектом всех стремлений Одиссея в течение всех двадцати лет его странствий и страданий. Она — та, что сама проходила в это время жестокое испытание верности, любви и ожидания. Она, а не мебель, не кладовая, не сад и не камин.

По пути, соединяющему Ханаан и Месопотамию, по так называемому Плодородному полумесяцу прошли три библейских путешественника: праотец Авраам, его слуга Елиезер и праотец Иаков. Авраам и Елиезер шли навстречу цели, их путешествие было продиктовано влечением: Авраам шел, согласно велению Бога, «в землю, которую Я укажу тебе»[98], Елиезер — чтобы привезти невесту сыну Авраама. Но Иаков, «человек кроткий, живущий в шатрах»[99], был принужден к путешествию. У него нет никакой особой цели. Он просто хочет оказаться как можно дальше от своего брата Исава, мести которого страшится. Неудивительно, что предстоящее путешествие его пугает, и неудивительно, что в первую же ночь вне дома, когда ему приснился сон о лестнице и ангелах, ему открылся Бог, Который успокоил его, обещал ему Свою защиту в пути и благополучное возвращение в землю, которую он сейчас покидает.

Иаков дал Богу интересный ответ, свидетельствующий не только о глубоком страхе, но также о врожденной подозрительности и хитрости. Он сказал: «Если Бог будет со мною, и сохранит меня в пути сем, в который я иду, и даст мне хлеб есть и одежду одеться, и я в мире возвращусь в дом отца моего, и будет Господь моим Богом»[100].

Уже тот факт, что его ответ начинается со слова «если», показывает, что Иаков отличается от своего деда Авраама, который верил любому обещанию Бога, выходил в любой путь и слушался любого приказа, вплоть до принесения в жертву своего собственного сына. Иаков, напротив, ставит Богу условие: если дашь мне пищу, если дашь мне одежду, если дашь мне защиту и если благополучно вернешь меня домой, только тогда Ты будешь моим Богом.

С этой точки зрения, с Иакова начинаются настоящие отношения сынов Израиля со своим Богом — отношения личного и требовательного диалога, спора, просьбы, взаимозависимости, претензии и обвинения, который впервые сложились в ту ночь в Бейт-Эле, где ночевал Иаков, и продолжаются, к нашему удовольствию, до нынешнего дня.

Интересно, что Иаков добавляет еще одну фразу, которая показывает, как хорошо он знает, что любит еврейский Бог. А если не Бог, то, уж конечно, Его представители на земле: «Этот камень, который я поставил памятником, будет домом Божиим, — возвещает он, — и из всего, что Ты, Боже, даруешь мне, я дам Тебе десятую часть»[101]. «Дом Божий», то есть храм, и десятина, которые составляют материальную опору священничества и религиозного истеблишмента, обещаны здесь впервые. Но и это обещание подчиняется условию, которое Иаков поставил Богу раньше: сначала, Владыка, подавай товар и только тогда получишь Свою плату.

Если я не ошибаюсь, Иаков — первый и последний в Библии, кто так говорит, и это свидетельствует не только о его хитрости и подозрительности. Это попытка самому владеть своей судьбой и направлять ее, подобная попыткам пророка Ионы и Томаса Трейси. И действительно, в продолжение пути Иакова ждут большие неожиданности, по части — весьма неприятные, но теперь, после разговора со своим Творцом, он знает, что останется в живых и вернется на свою землю.

Кстати, если вы позволите мне еще немного задержаться в Бейт-Эле, перед тем, как мы проснемся вместе с Иаковом и продолжим путь в Харран, то я бы обратил ваше внимание на слова, которые Бог говорит ему в ту же ночь: «Землю, на которой ты лежишь, Я дам тебе и потомству твоему»[102]. Эта фраза — другая и более интересная версия обещания, данного Аврааму: «Всю землю, которую ты видишь, тебе дам Я»[103]. Иными словами, границы, обещанные Аврааму, ограничены полем зрения, а границы, обещанные Иакову, — размерами его тела. Поле зрения много шире места, занятого телом, но оно отдаленнее и холоднее и лишено того интимного контакта с землей, который ощущает лежащее тело. Стоит отметить тут и обещание, данное по тому же вопросу Иисусу Навину накануне захвата Земли обетованной. Там нет речи ни о телесном контакте с землей, ни о ее обозревании, там сказано: «Всякое место, на которое ступят стопы ног ваших, Я даю вам»[104], то есть речь идет о попирании, захвате и господстве.