«Время от времени у каждого нормального человека должно появляться желание менять свою жизнь кардинально, — едва уловимо улыбается Виталий Алексеевич. — Несколько раз в своей жизни я сознательно и очень резко менял род деятельности. В шестьдесят пятом году (после шести лет работы врачом) ушел в профессиональные писатели, бросив к черту написанную уже диссертацию. Я был свободным художником, редактировал… Очередным сломом моей биографии стал „Огонек“. И с самого начала этой работы я отчетливо видел ее грядущие пределы. Последние годы это, на мой взгляд, конец эпохи „шестидесятников“, финишная прямая той дистанции, на которую мое поколение вышло тридцать лет назад. И мне смешно, что оно, мое поколение, до сих пор мнит себя солью земли, пупом вселенной в одну шестую часть суши. И продолжает держать на своих плечах, подобно измученным атлантам, все это дело, называемое Перестройкой. Но когда в прошлом году мне предложили хороший контракт в США, я долго раздумывал.
Но я не уезжаю насовсем. В декабре я хочу провести здесь, в Москве, конференцию под условным названием „Конец эпохи ненависти“. Эпоха ненависти, порождаемая идеологией коммунизма, закончилась. Наступила другая эпоха ненависти — индуцированная национализмом и религиозными распрями.
— Наша страна, рожденная из Ненависти, после того как с нее были сняты дисциплинирующие ограничения, сама разродилась невероятными потоками ненависти. Это подтверждает известную теорию о том, что за последние сто лет на земле образовались три тоталитарные империи — Германия, Япония, Россия. Эти структуры представляли собой серьезную угрозу человечеству. И две из них удалось реформировать с помощью иностранных инвестиций.
—
— Если Россия не откажется от попыток провести преобразование собственными силами — она обречена. Я договорился с Генри Киссинджером и Гельмутом Шмидтом, что с 15 по 17 декабря в Москве во что бы то ни стало пройдет эта конференция. С нашей стороны я обговаривал этот вопрос с Собчаком, Поповым и Яковлевым.
— Здесь никто не предлагал абсолютно ничего. Перестройка, по-моему, это грустная попытка Советского Союза возвратиться к норме. То, что делаю я, — это всего лишь грустная попытка жить нормально. Это, как правило, сталкивается с непониманием. Совершенно нормально было то, что я бросил профессию врача, хотя и был, как мне представляется, квалифицированным специалистом. Сейчас — ситуация аналогичная. Казалось бы я возглавлял респектабельный журнал, от добра добра не ищут. Когда я был главным редактором, меня все время раздраженно спрашивали: „Ну что тебе надо? Чего ты выпендриваешься?“. Сейчас говорят: „Зачем уходишь?“. А я ухожу для того, чтобы работать в нормальных условиях. В нашей стране никому ничего не надо. Вот моя книжка, например. Ни одно издательство мне не предложило издать ее здесь (какие-то кооператоры взялись было, но потом передумали, хотя и заплатили даже какие-то деньги). Американцы ее уже издали!
Что вы мне предлагаете: обзванивать советские университеты, предлагать свои услуги, памятуя о том, что я представитель „второй древнейшей“? Для чего? Когда факс в „Огоньке“ в течение года раскалялся заокеанскими предложениями…