Секреты прессы при Гобачеве и Ельцине

И еще одно, независимое от всех политических партий издание, появилось в Москве — ежедневная газета «Куранты». Ее учредителем выступил Моссовет. У редакции до сих пор нет нормального помещения — 130 квадратных метров на 90 сотрудников. В отличие от музейных линотипов «Правды» и «Известий», набор газеты делается прямо в редакции, на западном компьютерном оборудовании, которое бунтует, не желает дальше терпеть духоту и накопление статического электричества. Потому в тексте случаются подчас опечатки, хорошо еще что не политические ляпы. Хотя цензоров у «Курантов» все равно нет.

Среди новеньких на прилавках московской «Союзпечати» есть не только газеты.

Андрей Мальгин, «критик милостью божьей»

Журнал «Столица» легко завоевал популярность москвичей. Газета «Вечерняя Москва» (1.8.1990) опубликовала интервью с главным редактором нового журнала:

«Одним литературным комментатором с радиостанции „Свобода“ он был назван „лидером левой литературной молодежи“. А глава советских писателей Владимир Карпов именовал его „критиком милостью божьей“. С той поры, однако, Андрей Мальгин выдвинулся больше как критик политический. Он одержал верх на выборах в городской Совет и возглавил новый моссоветовский еженедельник „Столица“.

Говорят, вы, Андрей Викторович, намереваетесь каждую неделю выдавать по „бестселлеру“, по „бомбе“ острейших и сенсационных материалов. Достанет ли у вас таких статей?

Пока их достаточно. Достаточно и сотрудников, и авторов.

Нынче, когда новые газеты появляются, словно грибы после дождика, вы, видимо, будете вынуждены искать своего читателя?

Число газет в самом деле растет. Однако мы — не газета, а журнал, и нас слабо занимает эта конкуренция. Ведь в стране, к сожалению, издается весьма мало еженедельных журналов. Внешне „Столица“ будет напоминать американский „Тайм“ (то есть цветная обложка, а внутри газетная бумага) или советское „Новое время“, но гораздо толще и интереснее, так как большей частью наш еженедельник станет писать о делах не международных, а внутрисоюзных.

Вы — известный разрушитель недоброго прошлого, разоблачаете „спецкон серваторов“ с их привилегиями и плагиаторов вроде Лебедева-Кумача. А вы не боитесь, что когда (и если) ваше движение победит и настанет полоса стабильности, то страсти остынут, упадут тиражи, и вас, литературного критика, уже не изберут в муниципалитет?

Я надеюсь, что в муниципалитет меня избрали не как литературного критика, а за те общественные взгляды, которые я высказывал на встречах с избирателями и в статьях, далеких от литературы. И я менее всего намерен заниматься в новом издании делами литературными. На то у нас есть отдел искусств.

Думаю даже, что литература и наши литераторы сегодня отнюдь не на острие момента, и потому лично меня не очень-то интересуют.

А какие люди составили вашу „редкоманду“?

Мои заместители: Валерий Кичин, работавший обозревателем „Советской культуры“, Владислав Старчевский, перешедший к нам из „Недели“, и Владимир Цыбульский, который известен читателям „Мегаполис-экспресса“ и „Каретного ряда“. Все это — талантливые и опытные журналисты».

Летом 1980 года, когда в разбуженной Польше делала первые шаги «Солидарность», советский студент Варшавского университета Андрей Мальгин был досрочно выслан на родину. За «антисоциалистические высказывания», как объявили ему сотрудники КГБ. Спустя ровно десять лет за те же самые «высказывания» он был избран народным депутатом Моссовета (набрав вдвое больше голосов, чем его соперник, начальник районного КГБ) и возглавил первый моссоветовский независимый еженедельник — журнал «Столица». Мальгин имеет за плечами хорошую журналистскую школу — четыре года он работал обозревателем «Литературной газеты» и столько же — заведовал отделом литературы в газете «Неделя». Но если в первые годы журналистской карьеры Мальгина его статьи можно было прочесть даже на страницах «Правды», то в последнее время его острые публицистические комментарии гораздо чаще звучали на волнах радиостанции «Свобода». Еще одна заметная метаморфоза: сделав себе имя в качестве литературного критика и издав четыре литературоведческие книги, Андрей Мальгин резко изменил амплуа, занявшись политикой. В телевизионном выступлении он так определил отличительную особенность своего журнала:

«Это журнал, на страницах которого смогут высказаться деятели нового поколения, преодолевшие ограниченность поколения шести десятников, весь смысл деятельности которых в перестройке сводится к попытке взять реванш за поражения минувших десятилетий. Мы — первое перестроечное издание, у которого нет табу, нет запретных тем, нет нерушимых авторитетов».