Секреты самураев: Боевые искусства феодальной Японии

«Если он всегда помнит об этом, он сможет прожить жизнь в соответствии с верностью и сыновней почтительностью, избегнуть мириада зол и несчастий, уберечься от болезней и бед и насладиться долгим счастьем. Он будет исключительной личностью, наделенной прекрасными качествами. Ибо жизнь мимолетна, подобно капле вечерней росы или утреннему инею, а тем более такова жизнь воина... Если он живет лишь сегодняшним днем и не думает о дне завтрашнем, если, стоя перед господином и ожидая его приказаний, он думает об этом мгновении как о последнем, если, глядя в лица родственников, он чувствует, что никогда не увидит их вновь, тогда его чувства долга и преклонения перед ними будут искренними, а его сердце исполнится верности и сыновней почтительности».

Лингвистическая и этическая легкость, с которой здесь совершается «переоценка ценностей», просто восхитительна. Готовность к смерти уже в следующий миг — к этой теме мы еще вернемся, когда будем говорить о роли дзэн-буддизма в жизни и ценностях самурая — превращается в глубинное понимание мимолетности и временности всех вещей, и особенно человеческой жизни.

Таким образом, в мирное время самурай должен готовить себя к исполнению долга, то есть любого дела, которое ему могут поручить, с таким чувством, словно это будет последний совершенный им в жизни поступок. Если самурай делает что-то для своего господина, он должен вести себя так, как будто это его последняя возможность доказать господину свою преданность. Никогда более не выпадет ему такого счастья, поэтому он обязан отдать выполнению порученного ему дела все силы. Он должен собрать в кулак всю свою волю и лучшие качества, как если бы ему предстояло выиграть битву или спасти жизнь своему господину. Каждый миг жизни, каждое действие должны быть наполнены предельной искренностью и самоотдачей, как в предсмертный час. Очевидно, что подобное отношение самурая к жизни и смерти проникнуто духом дзэн-буддизма.

Пытались разрешить эту проблему, каждый по-своему, и другие авторы. «Хагакурэ», написанное Ямамото Цунэтомо спустя пятьдесят лет после «Будосёсинсю», отличается более воинственным духом. В нем явно просматривается сожаление автора по поводу ушедшей в прошлое эпохи войн и сражений. Возможно, на его позицию оказали влияние два обстоятельства: он никогда не сражался на поле боя и, по изданному сёгунатом Токугава закону, был лишен «права» преданного вассала покончить с собой после смерти господина. В любом случае, отношение к смерти Цунэтомо иное, чем у Дайдодзи. Вот что советует автор «Хагакурэ»:

«Размышлять о неминуемой смерти следует ежедневно. Каждый день, когда душа и тело находятся в гармонии, размышляй о том, как твое тело разрывают на части стрелы, пули, мечи и копья, о том, как тебя уносит бушующее море, о том, как тебя бросают в огонь, о том, как ты погибаешь при землетрясении, о том, как ты бросаешься со скалы высотой в тысячу футов, как умираешь от болезни или совершаешь сэппуку, чтобы последовать за своим умершим господином. Каждый день, без исключения, ты должен считать себя мертвым».

Цунэтомо говорит в том же тоне и практически то же самое, что и Судзуки Сёсан, вассал Токугава Иэясу, который так готовился к битве: «Я воображал, что бросаюсь с высокой скалы вниз, на острые камни, что я в одиночку врываюсь в передние ряды врага, наконец, что я получаю удар копьем в бок, и при этом выигрываю сражение». Разница лишь в том, что в случае с Судзуки Сёсаном мы имеем дело с самураем-воином, а в случае с Цунэтомо — с самураем-слугой, пытающимся сохранить традиционный воинственный дух в унылой повседневности.

Впрочем, в другом пассаже настроение автора слегка меняется и сближается с мировоззрением «Будосёсинсю»: