Секреты Советской Латвии. Из архивов ЦК КПЛ

МВД занималось, кроме всего прочего, и «выездной» проблемой. Та же еврейская эмиграция в советское время — тема сплетен, анекдотов, песенок. Но не меньше проблем доставляла «компетентным органам» эмиграция немецкая. Как вытекает из документов, хранящихся в Госархиве Латвии, тема была на особом контроле МВД ЛССР!

26 ноября 1975 года министр внутренних дел Я. Бролиш отправил в ЦК Компартии Латвии документ № 10/490с под грифом «секретно». В нем содержался отчет о мерах по выполнению Постановления Бюро ЦК КПЛ «О мерах по усилению работы среди лиц немецкой национальности, проживающих в республике». Сей рескрипт также не подлежал публикации: как-то уж совсем неловко было признать, что в годину развитого социализма наличествует нужда особо присматривать за группой лиц по национальному признаку.

Однако что было, то было. И вот налицо результат «воспитательно-профилактической работы» среди немцев: «В 1975 году с их стороны не было допущено коллективных антиобщественных проявлений и провокационных действий, а также групповых выездов в Москву». Последнее выглядит загадочно — ну что такого, что немцы, наши советские сограждане, пусть даже и веселой компанией отправятся посмотреть Красную площадь, Третьяковскую галерею или Большой театр? Но это только для непосвященных все так просто. А нас самом же деле «групповые выезды» обычно были приурочены к визитам в СССР высокопоставленных делегаций из Западной Германии и сопровождались дипломатическими скандалами.

В этой связи понятно, почему министр Бролиш отмечает:

«Подтверждение многим гражданам отказов в выезде из СССР и другие мероприятия с эмиграционно и экстремистски настроенными лицами немецкой национальности проводились в деловом контакте с органами госбезопасности».

В структуре МВД ЛССР важную роль играл ОВиР — Отдел виз и регистраций. Чтобы попасть туда «в общую очередь», нужно было предварительно пройти Комиссию по выездам за границу при ЦК КПЛ. Так вот, в 1975 году на постоянное жительство в ФРГ из ЛССР выехало 366 взрослых и 199 детей. По тем временам— не просто много, а очень много! При этом среди эмигрантов насчитывался один коммунист и 10 комсомольцев — разумеется, уже бывших.

«Под влиянием пропаганды из-за рубежа среди значительной части немцев продолжается рост эмиграционных настроений, — констатировал министр. — В беседах во время приема в качестве причин выезда из СССР они выдвигают стремление объединить семьи как с близкими, так и с дальними родственниками, желание жить среди немецкого народа, иметь немецкие традиции и культуру, обучать детей в немецких школах. При этом, особенно в последнее время, в качестве основания для выезда из СССР они ссылаются на Заключительный акт Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе, на какой-то якобы существующий договор между ФРГ и СССР об их эмиграции…»

«Немалое количество из них является верующими-баптистами», — отмечает Я. Бролиш. Всего же «органы» за 1974–1975 годы отказали в выезде 429 лицам, которые написали 1 256 заявлений протеста. Не только МВД, но и партийные органы по республике взялись за дело, засучив рукава. «Взяты на учет все лица немецкой национальности и установлены адреса их местожительства» — так, к примеру, сообщал в ЦК КПЛ секретарь Юрмальского горкома Э. Звайгзне. Рижский райком в лице секретаря Л. Ласмане гордился тем, что среди верующих немцев «религиозная деятельность стала менее активна». В церковных праздниках принимало участие меньше людей, чем годом ранее. В Добеле секретарь райкома Л. Мисанс выявил свой «контингент»:

«Приезжие лица немецкой национальности (семьи Иллензеера, Райтера, Шлее, Ноймиллера) под влиянием антисоветских передач радиостанций ФРГ продолжают оставаться на националистических позициях и ходатайствуют о выезде на постоянное жительство в Западную Германию».