Секреты Советской Латвии

Но вот недолга: «Тетрадь учета наличия алкоголя, где под 21 номером был зарегистрирован факт взятия крови на алкоголь у Кане-па, из больницы исчезла. Найти ее не представилось возможным». Исходя из версии Канепа, что «действия он должен был совершить, чтобы предотвратить наезд на человека», начальник следственной части прокуратуры ЛССР Рита Аксенока прекратила дело по ДТП. Хотя странным образом к нему оказались приобщены материалы о злоупотреблениях бывшего замначальника ОБХСС УВД Риги Спул-гиса, а также группового (23 фигуранта) дела о спекуляции валютой и хищениях в колхозе «Сарканайс стрелниекс».

«Канеп был осведомлен о неправомерных действиях некоторых подчиненных ему лиц... От уголовной ответственности освобождались лица из числа негласных сотрудников, в том числе и за совершение тяжких преступлений, и допускались другие нарушения социалистической законности».

Иными словами, была создана «ментовская крыша» для подпольных дельцов. Милиционеров интересовали доходы от перепродажи импортных товаров в так называемом «Центре» — то есть перекрестка ул. Ленина и бул. Падомью у часов «Лайма».

С честными гражданами поступали, как те позволяли:

«06.02.82 гр. Брюховицким был сдан в УВД Рижского ГИК обнаруженный им клад на сумму 2 694 руб. Спулгис с ведома Канепа и бывшего зам. министра Кавалиериса дал указание... Клад без регистрации хранился в 9 отделении у Гурковской, которая этим кладом пользовалась, совершив злоупотребление служебным положением, как и нарушение правил о валютных операциях».

Милиционеры выдвинули версию — клад использовали «в оперативных целях», т.е. для мотивации агентуры.

Хищение 50 кг контактов, содержащих техническое серебро на заводе РЭЗ, с участием военизированной охраны и ОБХСС, закончилось осуждением гражданина Цеховского на 10 лет. На «стрелках» с несунами регулярно зафиксирован сам Канеп. Брали и по мелочам: например, сотрудники линейного ОВД аэропорта «Рига» должны были сдать «в киоск от колхоза “Марупе” для реализации в доход государства цветы, изъятые у лиц армянской национальности, незаконно доставленные в Ригу». А Спулгис, с ведома Канепа, отобрал у милиционера аэропорта Дьячкова 6 чемоданов с 4 тыс. гвоздик. Причем честному милиционеру замминистра угрожал гауптвахтой.

Версия Канепа: гостей с юга взяли в оборот, так как они «будут оказывать помощь по делу Дунайского». Взамен новые сексоты попросили разрешить им торговать в Риге цветами. Но не только: Погосян и Асатрян в колхозе «Сарканайс стрелниекс» «занимались спекуляцией, похищали деньги, колхозные средства, незаконно выплаченные им за якобы выполненные работы по асфальтированию».

В общем, компромата — вагон и маленькая тележка. Но, «с учетом того, что следствием не установлена корысть или иная личная заинтересованность Канепа, уголовное дело в этой части подлежит прекращению». С полковника сорвали погоны, а 27 марта 1986 года Кировский райком Компартии Латвии выписал ему строгий выговор с занесением в учетную карточку — о чем сообщил под грифом «Совершенно секретно» в Комитет партийного контроля при ЦК КПСС сам 1-й секретарь Пуго.

Показательное «рижское дело» не срослось. Ну а с позиций сегодняшнего дня все деяния его потенциальных участников выглядят, можно сказать, мило и наивно.

***

В те же самые дни над республикой веял антиалкогольный ураган. И подавляющее большинство трезвеющей общественности и не подозревало, что в Латвийской ССР были наркоманы! Вот, к примеру, в январе 1987 года — целых 327 человек.

Но все же это было настольно экстраординарное явление, что им занялся сам В. Соболев, второй человек в партийной иерархии республики после Б. Пуго. В Госархиве Латвии сохранился документ из фонда 101 под грифом «Секретно» — не куда-нибудь, а в ЦК КПСС, по поводу выполнения постановления «О серьезных недостатках в организации борьбы с наркоманией» (последнее, понятное дело, тоже не печаталось в газете «Правда»!)

Откуда ж в Латвии появлялся в то время запретный кайф?