Секреты в Дыму

— Предполагается, что альфы не хотят работать с омегами, — сказал я. — А омеги не должны быть капитаном Дозора. Вся моя жизнь прошла в борьбе с этой правдой, а теперь ты здесь, нарушаешь ее, идешь против всего, что, как я думал, знал. Ты действительно хочешь работать со мной, зная, кто я такой и что я скрывал от тебя все это время?

В глазах Райнора появился блеск, когда он улыбнулся мне, его обычное поведение вернулось.

— Мы, драконы, не живем по тем же правилам, что и люди, ты уже должен это знать, Томас. Особенно это касается моего полета. Альфа, омега, неважно. Если у тебя есть стержень огня, а в сердце — преданность, это все, что меня волнует.

Биение моего сердца не замедлилось, но теперь в нем не было того страха, который присутствовал раньше. Появилось волнение от того, что меня заметили, и тут я понял, как рад знанию Райнора о том, что я омега. Я почувствовал облегчение не только потому, что ему было все равно, но и потому что мне не нужно скрывать это от него. Мой мир увеличился до двух человек. Небольшое, но все же ощущение, что с моих плеч сняли часть груза.

— Я с нетерпением жду продолжения совместной работы, — сказал я ему.

Он усмехнулся и жестом указал на флакон с ароматической маской на стойке.

— Жаль, что тебе приходится использовать эту штуку. Теперь, когда я знаю, это сведет мой нос с ума. Как будто мой мозг говорит одно, а нос — другое.

— Что именно?

— Я уловил твой запах омеги. Э-э-э… — Он внезапно выглядел смущенным. — Ты знаешь. Наши чувства сильнее, чем у людей. Теперь, когда я знаю, что ты омега и знаю твой запах, мне трудно понять, что от тебя исходит сильный мускус альфы. Я всегда думал, что в тебе есть что-то странное. Теперь я знаю одну из причин.

— Одну? — сказал я.

Он засмеялся.

— Пойдем, капитан. Приступим к работе.

Мысль о том, что Райнор думал о моем запахе омеги, надолго засела у меня в голове. Я знал, что драконы могут запоминать запахи, как люди запоминают лица — я читал об этом в книге, — и теперь в его мыслях был я, не альфа, которого я тщательно создавал и изображал всю свою жизнь, а омега. Он был первым альфой, который узнал эту сторону меня, и я задумался, действительно ли Райнор может видеть правду.

Весь мой опыт говорил, что это невозможно, что, в конце концов, он тоже отвергнет меня. Я не знал, как справиться с этим сомнением, которое затаилось в душе, словно рана, которая не хотела затягиваться. Но я чувствовал и нечто другое, как крошечное пламя свечи, горящее в кромешной тьме, чувство, что я могу жить своей жизнью.

Глава 5 Райнор

Сфера ударилась о землю, посылая рябь драконьего льда, как волны на замерзшем берегу. Томас выругался и пнул деревянный ящик, отчего стеклянные шары внутри зазвенели. С тех пор как мы начали снова тренироваться, он не поразил ни одной цели, ни льдом, ни помидорами, и не помогало, держал ли я цель или стоял рядом с ним. Это стало ясно, когда Томас едва не превратил меня в ледяную статую. Все навыки, которыми он обладал раньше, полностью исчезли. Нет, он стал еще хуже, чем раньше.

Томас не заметил, что я лишь наполовину обращал внимание на внезапный поворот в его меткости. У меня на уме были другие вещи.

Он был омегой. Прошлую ночь я провел в сплошных мучениях и вызвался выйти на двойную патрульную смену, чтобы у меня было время побыть одному в небе, подумать и пересмотреть каждую чертову вещь, каждое незначительное общение, которое у меня было с Томасом. Меня всегда тянуло к нему, я не мог понять, почему. Потому что он был интересным, всегда говорил я. За ним интересно следить, его весело дразнить, его легко раззадорить. Но теперь я задавался вопросом, не было ли здесь чего-то еще. Временами я молча признавался, что если бы он не был альфой, я бы его захотел. Моменты, когда я чувствовал себя защитником по отношению к нему, что отличалось от дружбы. Вспышки жара и непонятного желания.

Томас воздвигал стены. Его кожа была толще драконьей, и мне доставляло удовольствие пытаться проникнуть под нее, посмотреть, как я могу на него надавить. Но теперь я понимал, что эта защита — не просто способ вести себя круто, это были щиты, которые не позволяли никому увидеть его настоящего. Щиты, которые он никогда не опускал ни перед кем. Я не мог представить, как можно так жить. Это, наверное, изнуряет. Мне хотелось, что-то сделать для него, потому что я знал, что он наверняка страдает. Но я не умел справляться с такими вещами. Мои чувства всегда выходили наружу в виде беспорядка, резких слов или колких шуток. Я просто ничего не мог с этим поделать.

— Я не знаю, что, черт возьми, случилось, — вздохнул он. — У меня ничего не выходит.

Пропущенные сферы образовали столбы льда вокруг шестов, удерживающих мишени; я подошел и растопил их прикосновением. Затем выдернул столбы из земли и установил мишени так, чтобы они были направлены в небо.

— Что ты делаешь? — спросил Томас.

— Давай попробуем что-нибудь новое. Прежде чем мы потратим еще больше льда, — сказал я. — Воздушные цели.

— Воздушные цели? — Его глаза расширились. — Подожди секунду. Мы никогда не обсуждали полеты.