Секреты Вероники

Андреа уже не сомневалась. Обои действительно для детской. Голубые, с мишками, кроликами и другими зверюшками.

— Нет. Спасибо. Я сама принесу поднос. А потом буду весь день заниматься этим.

— Опять ремонт?

— Да. Надо будет переклеить обои в маленькой комнате рядом с моей спальней.

Вероника слабо улыбнулась, и Андреа заметила, как у нее сузились зрачки. Заглянув ей в глаза, Андреа подумала, что проникла в мозг Вероники, но не обнаружила там ни одной мысли, потому что все они были где-то далеко. Ей пришло в голову сказать Веронике, что она слышала, как та ходила ночью, но потом решила этого не делать. Однако она не смогла удержаться от другого вопроса:

— Обои для детской?

— Да. Она мне скоро понадобится. Не буду же я вечно одна.

— Она только что развелась, — сказала Андреа мужу, когда он пришел перекусить в двенадцать часов.— Другого мужчины не видно. Зачем ей детская?

— Не наше дело,— спокойно ответил Поль.

— Очень странно. И она какая-то странная. Видел бы ты ее. Нет, это ненормально.

Поль со злостью бросил ложку в тарелку.

— Держи свои мысли при себе, Андреа. Я хочу тут работать. А если мадам Вероника услышит тебя, мы тотчас вылетим отсюда.

— Не беспокойся. Я никому ничего не скажу.

— Никому. Даже своей любимой Марии-Терезе.

— Даже ей. Но все-таки признай, это странно.

Поль молча доел суп.

В Оффертоне жизнь протекала в приятном однообразии. Луизе не потребовалось много времени, чтобы установить дружеские отношения с Лиззи Кэри и ее мужем Диком. В этом ей помогло знакомство Лиззи с Бетти. Несмотря на разницу в воспитании и образе жизни, женщины мгновенно нашли общий язык и с удовольствием проводили время вместе.

И Лиззи и Дик полюбили детей Гордона и Евгении. Правда, Луиза старалась приглашать их, когда Майкла не было дома. Они меняли облик старого дома, который уже не казался Луизе таким холодным и отчужденным, как прежде. Руперт, ко всеобщему удивлению, очень привязался к Дику и проявил большой интерес к садоводству.

— В первый раз его что-то всерьез заинтересовало, — радовался Гордон.

А Руперт с гордостью демонстрировал всем выращенную им красную редиску.

— Это потому, что он видит результат, — сказал Дик.

— Вы не представляете. Совсем крошечные зернышки — и вот, всего за четыре недели! — хвастался Руперт.

О Майкле не говорили никогда. Кэри были почтительны, однако Луиза чувствовала, что они считают его высокомерным, по крайней мере по отношению к ним. О Веронике тоже не говорили. Они не хотели, Луиза не решалась.

Майкл часто оставался в Лондоне. Луиза два раза в неделю ездила к себе в контору, но вечером возвращалась в Оффертон. Все остальное время она держала связь с Тиной по телефону, который установила в одной из комнат, преобразованной ею в рабочий кабинет. Когда же Майкл приезжал, он, как правило, был нежным и внимательным. Но непредсказуемым. И Луиза все сильнее чувствовала беспокойство и разочарование. Иногда ей казалось, что она любит его, иногда она ненавидела его всеми силами своей души. Если не считать изменений в его настроении, Луиза за три месяца замужней жизни не узнала его лучше.

Майкл никогда не говорил о своем детстве. Луиза даже еще раз перечитала его книгу, но нашла лишь, что он рос после войны в Баттерси — и это все.

Бетти, тоже прочитав его книгу, спросила:

— Может быть, на него повлияло его детство? Может быть, он считает, что родился не там, где должен был родиться? Почему ты его не спросишь?

— Не могу, — ответила Луиза.

— Почему? Ты же его жена.

Бетти не понимала дочь, а Луиза ничего не могла ей объяснить. Она не могла сказать матери, что между ними стоит непроницаемая стена. О Веронике, естественно, никогда не говорили, и Луиза обратила внимание, что в доме нет ни одной ее фотографии и ни одной хотя бы случайно забытой вещицы, принадлежавшей ей.

Луиза теперь завтракала вместе с четой Кэри, когда Майкла не было дома. Однажды, перебирая салат, она заметила улитку на стекле и отнесла ее в безопасное место, так как Дик безжалостно их уничтожал и Луиза всегда грустила, видя их безжизненные тела. Вернувшись, Луиза обратила внимание на серебристый след, оставленный улиткой. Улитка оставила след, подумала Луиза, а от Вероники ничего не осталось, даже запаха ее духов.

— Мадам пользовалась особыми духами, которые специально для нее делали в Грассе.— В дверях стояла Лиззи Кэри. Пышногрудая и узкобедрая, она любила красные блузки и обтягивающие юбки, за что Бетти прозвала ее Миссис Скворчиха. — Когда я убираю в комнатах, которые они прежде занимали, то все еще чувствую запах.

— Разве мы живем не там же?

— На другой стороне, дорогая,— сказала Лиззи. — Ваши комнаты лучше. Больше солнца.

— Вам она нравилась? — расхрабрилась Луиза, так как Лиззи первая заговорила о Веронике.

Миссис Кэри взяла у нее салат и принялась резать лук.

— Она мне не нравилась, — ответила миссис Кэри, — но я почти не знала ее.

Луиза вздохнула с облегчением. Наконец хоть кто-то заговорил о Веронике.

— Лиззи, знаете, мы с Майклом никогда о ней не говорим, словно ее никогда не было. Он так хочет. Но я...

Лиззи не сводила с нее ласкового взгляда.