Секреты женщин Ренессанса

В применении к нашей специальной теме этим смешением объясняется то обстоятельство, что рядом с самыми революционными требованиями в области мысли и воли, приводившими, в особенности в морали, к самым смелым постулатам, рядом с безграничной дерзостью в разрушении старого и создании нового, производящей порой впечатление чего-то очень современного, продолжали жить и развиваться пережитки старых моральных воззрений, еще вполне коренившихся в почве феодальных отношений. Эти старые унаследованные идеи тем медленнее уступали натиску нового времени и обнаруживали тем большую жизнеспособность, чем больше логика новых жизненных факторов терпела крушение в столкновении с примитивной действительностью. Начиная с середины XVI века это неизбежное явление начинает постепенно обнаруживаться во всех областях, так как нигде не существовало условий для беспрерывного органического развития в этом направлении.

Таков трагизм всех истинно революционных эпох.

Так как подлинный революционизм стремится превзойти себя, перешагнуть границы данной действительности, то он неизбежно разбивается об эту неразвитую, отсталую действительность. Путаница, возникающая всегда в таких случаях, относила господствовавшее неясное представление о сущности происходившего процесса всегда на счет «доброго старого времени». То, что в действительности было лишь неизбежным сопутствующим элементом всякого развития, превратилось в представлении людей в грех против мнимых законов природы, а в добродетель возведено то, что в конечном счете сделало новое, более совершенное, имевшее на своей стороне логику истории, противоестественным.

Каждая тенденция развития разоблачает свои тайны лишь на известной ступени зрелости. Выступивший на историческую сцену в XV веке вместе с мировой торговлей капитализм должен был сначала пережить то грандиозное развитие, которое он получил в XIX веке, чтобы можно было познать его сущность и законы.

Вот почему только в наше время и стало возможным в хаосе явлений XV и XVI веков открыть органические, логические и существенные черты этой великой революционной эпохи и ясно отличить новое от старого.

Сказанное здесь о Ренессансе применимо ко всем следующим главам нашего труда, ибо те же факторы определили в равной мере понятия о красоте этой эпохи, новые формы брака, развитие и задержку индивидуальной половой любви, первые зародыши женской эмансипации, законы приличия и моды, разные взгляды на проституцию и т. д.

Сделанные здесь замечания должны быть поэтому рассматриваемы как вступление к этому тому.

«Человек – мера всему». Человек как физическое явление, как телесное понятие является и естественной предпосылкой половой морали, ибо он ее орудие. Вот почему мы должны начать описательную часть нашей работы изображением взглядов и идеалов Ренессанса, касающихся человеческого тела. Для Ренессанса эта отправная точка зрения еще естественнее, чем для всякой другой эпохи, так как Возрождение открывает собой, как выше было указано, эру совершенно нового человечества в истории европейской цивилизации.

Творческие эпохи насквозь проникнуты и насыщены эротикой и чувственностью. Ибо понятия «творческий» и «чувственный» равнозначащи. Эротика и чувственность лишь физическое выражение творческой силы. Каждая революционная эпоха является поэтому вместе с тем эпохой огромной эротической напряженности, и поэтому Ренессанс был, несмотря на многочисленные противоположные, перекрещивавшиеся тенденции, совершенно исключительным веком чувственности. Этот факт должен, естественно, отражаться во всех жизненных формах, во всех духовных областях, должен отражаться одинаково отчетливо как в важнейших, так и во второстепенных явлениях.

Все, в чем обнаруживается для чувств творческая способность, приковывает внимание эпохи. Только ею она в конце концов интересуется.

«Мона Лиза», она же «Джоконда»; полное название – «Портрет госпожи Лизы дель Джокондо» – картина Леонардо да Винчи, находящаяся в Лувре, одно из самых известных произведений живописи в мире, которое, как считается, является портретом Лизы Герардини, супруги торговца шелком из Флоренции Франческо дель Джокондо, написанным около 1503–1505 года

Чувственность становится, таким образом, единственным явлением, соответствующим природе. Она, так сказать, единственная категория познания, допускаемая разумом, логикой. Вне ее люди Ренессанса не могли себе представлять вещи. Она – единственный разум эпохи. Конечно, это положение не было сознательным актом, программой, которую защищали и осуществляли. Но чего бы ни касалась эпоха, что бы она ни создавала – во всем чувственность звучит как непременный и явственный аккомпанемент. А так как способность к творчеству составляет самую суть жизненного процесса, то этим объясняется и та тайна, что все продукты революционной эпохи носят печать вечной ценности. Все, что дышит истинной жизнью, бессмертно, непроходяще. И эта бессмертность тем выше, чем больше была сумма чувственной энергии, насыщавшей время зарождения этих созданий.