Секреты женщин Ренессанса

Что в этом привлечении проституток к общественным увеселениям и праздникам сказывалась отнюдь не похвальная терпимость, что на них отнюдь не смотрели как на равноправных граждан, что они были по-прежнему той дичью, за которой каждый участник праздника свободно мог охотиться и с которой каждый мог делать все, что ему взбредет на ум, также видно очень ясно из разных городских протоколов и сообщений хронистов. Так, например, в нюрнбергской хронике Генриха Дейкслера говорится: «В этом году в среду после Павла (23 янв.) Ганс Имгоф устроил свадьбу сына Людвига, ночью во время вечернего танца дикая шайка бесчинствовала в ратуше и сорвала вуаль с публичной девушки по имени Агнесса Пайрейтер, она же вытащила нож и нанесла им удар».

Хроника рассказывает дальше, что защищавшаяся Агнесса ранила в шею одного из сорванцов-патрициев. В наказание ее на пять лет выслали из Нюрнберга, а ее благородный противник остался без наказания. Чернь заходила, по-видимому, в своих эксцессах так далеко, что проститутки, объявленные вне закона, вообще не были уверены в своей жизни. Это явствует из того, что с течением времени встречается все больше указов, ограничивавших число проституток, приглашенных на общественные праздники. Само собой понятно, что это не мешало им присутствовать incognito (тайно. – Ред.), в особенности же так называемым inhonestae meretrices.

Изображая роль, которую проститутка играла в общественной жизни Ренессанса, мы должны сказать, естественно, несколько слов и об отношениях к проституции отдельной личности.

Если при оценке роли проститутки в общественной жизни необходимо исходить из размера городов – ее роль была значительнее в крупных городах и в центрах коммерческой и придворной жизни, – то при освещении отношения отдельных индивидуумов к проституции необходимо иметь в виду каждый класс городского населения в отдельности.

Среда подмастерьев поддерживала почти везде довольно оживленные сношения с проститутками, представлявшими для них суррогат брака, так как большинство из них не могли вступать в брак на основании цеховых законов. Само собой понятно, что здесь необходимо сделать существенные ограничения. Надо иметь в виду, что очень многие подмастерья, лишенные возможности вступить в законный брак, жили в конкубинате, а для других постоянное посещение домов терпимости оказалось бы слишком дорогостоящим удовольствием. Надо далее иметь в виду, что женская прислуга в значительной степени удовлетворяла половые потребности холостых мужчин, отчасти добровольно, имея те же самые потребности, как мужчины, которые они также иначе не могли удовлетворить, отчасти против воли, так как их социальное положение делало их беспомощными жертвами насилия. Тем не менее подмастерья были довольно бойкими клиентами проституток, и то же надо сказать о холостых сыновьях мастеров, да и вообще обо всех холостяках. Все они считали посещение женского дома делом естественным и нормальным, и никто не видел в этом ничего предосудительного и безнравственного. Все, несмотря на это, продолжали слыть за «добродетельных юношей».

Так как половое общение считалось тогда главным содержанием, самой сущностью всякого увеселения и развлечения, то холостяк, желавший весело провести день или вечер, отправлялся в большинстве случаев прежде всего в «женский переулок». Для многих «женский дом» был местом свидания, где каждый легче всего мог встретить знакомых и где собиралось постоянно самое интересное общество. Все, кто только легко зарабатывал деньги и потому так же легко их тратил, встречались здесь: праздные ландскнехты, авантюристы, всякие искатели счастья, всякий опустившийся люд. Очень часто туда отправлялись в компании, подобно тому как ныне отправляются в компании кутил. В «женском доме» веселились, как ныне веселятся в ресторанах и трактирах: пели, играли, плясали, позволяли себе скабрезные шутки и выходки с его обитательницами.

Иначе относился к проституции женатый, семейный мелкий буржуа. Если холостяку знакомство с проститутками официально разрешалось, то семьянину оно строго запрещалось, и не только неписаными законами, а обыкновенно даже прямо специальными постановлениями городских советов, целый ряд которых дошел до нас. Муж, «наносящий таким образом ущерб правам жены», совершает, посещая «женский дом», прямо преступление, достойное наказания. В этом нет ничего противоречащего общему духу времени, это как нельзя более соответствует условиям мелкобуржуазной семьи, нами выше уже освещенным. Семейный мелкий буржуа, конечно, был тем не менее нередким гостем в женском переулке, но пробираться туда он мог только тайком. И эта последняя черта также как нельзя более соответствует исторической ситуации мелкого бюргерства.