Секс и эротика в русской традиционной культуре

Интересное объяснение в связи с занятием земледелием записано на Суре для одной загадки, которая обычно обозначает «веник и пол» или «ножик и квашня»: «Старик старушку шангил-лангил, заросла у старушки шанга-ланга» — «орют поля и засевают, земля и закрывается» (рукопись). Здесь чувствуется несомненный отзвук старого образа — «мать — сыра земля», вообще земли как женского начала (ср. у Фрейда, с. 169). Тот же мотив посева встречаем в загадке на тему «беременная женщина»: «Посеял Бог пшеницу, этой пшеницы не выжать ни попам, ни дьякам, ни простым мужикам, пока Бог не подсобит» (Сибово, рукопись). Ср. в славянской песне — символ: орать — любить (Потебня. О некоторых символах в славянской народной поэзии. С. 120).

У Фрейда не встречаем в числе сексуальных символов «сон». Между тем загадки на эту тему соединяются с представлением о половом акте.

Заканчивая обзор загадок на сексуальные темы, приведу две загадки, проникшие в былину о Ставре Годиновиче. Когда он не узнает свою жену, переодетую в мужское платье, она напоминает ему о себе такими загадками:

— А помнишь ли, Ставер да сын Годинович,
Как мы с тобою в грамоте учились ли,
А моя была чернильница серебряна,
А твое было перо да позолочено,
Ты тут помакивал всегды, всегды,
А я помакивал тогды, сегды?
— Я с тобой грамоте не учивался.
— А помнишь ли, Ставер да сын Годинович,
А мы с тобою сваечкой игрывали,
А мое было колечко золоченое,
Твоя то была сваечка серебряна,
Ты тут попадывал всегды, всегды,
А я попадывал тогды, сегды?

(Гилъфердинг

. Онежские былины, 1. С. 101).

«Перо и чернильница», «кольцо и свайка» — это те же самые символы, которые мы встречали выше в загадке. В одном варианте, помещенном у Рыбникова, сексуальный смысл кольца — свайки прямо раскрывается. Когда Ставер и после загадок не узнал жену,—

Тут грозен посол Васильюшко
Вздымал свои платья по самый пуп,
И вот молодой Ставер сын Годинович

Признал кольцо позолоченное (IV, 35).

О. Миллер в примечаниях пишет по поводу этого варианта: «Это дополнение отличается эпическим простодушием, можно сказать, даже целомудренною передачею того, что, поставленное вне условий устно-народной поэзии, представлялось бы просто циническим» (т. IV, с. XII–XIII).

Это замечание может быть отнесено и к значительной части разобранных выше загадок: вряд ли в них следует видеть повышенный эротизм; скорее это простое, естественное ассоциирование сексуальных предметов и переживаний с окружающими человека явлениями. Какие-либо искусственно притянутые сюда сравнения встречаются очень редко, и, во всяком случае, они не характерны для сексуальной загадки.