Секс и эволюция человеческой природы

Еще мы можем сказать, что именно для нашей системы спаривания не характерно. У нас имеются чисто человеческие повадки — например, установление длительной связи между половыми партнерами даже в случае полигамии. В этом отношении мы не похожи на полынных куропаток, «брак» которых длится всего несколько минут. Для нас не характерна полиандрия — в отличие от якан (тропических водных птиц), у которых большие свирепые самки контролируют гаремы из маленьких тихих самцов. На Земле есть только одно действительно полиандрическое сообщество — оно находится в Тибете и состоит из женщин, каждая из которых выходит за двух или более братьев одновременно, при этом объединяя семью в экономическую единицу, устойчивую к суровым условиям жизни. Младшие братья мечтают уйти, чтобы завести себе «отдельную» жену, и считают свое положение в полиандрическом браке социальным поражением^{274}. Человечество не привязано к территории, в отличие от дроздов и гиббонов, у которых каждая пара монополизирует и защищает кормовые места до последнего вздоха. Мы строим заборы, но часто пускаем в свои дома квартирантов или совладельцев, а большая часть нашей жизни проходит на некой общей территории — на работе, в магазине, в путешествиях, в развлечениях. Люди живут группами.

Но все это нам не особенно поможет. Большинство людей живут в моногамных сообществах, но это говорит лишь о том, что предписывают наши законы, а не о том, чего хочет человеческая природа. Ослабьте законы против полигамии, и она расцветет. В штате Юта (США) есть традиция религиозно санкционированной полигамии — и, действительно, в последние годы многоженцев там преследовали не очень жестко. Так что традиция возродилась. Хотя наиболее густонаселенные сообщества моногамны, около 3/4 всех традиционных племен полигамны, а у многих формально моногамных остались только название да перечень никем не соблюдаемых законов. В течение всей истории облеченные властью мужчины обычно имели много жен, даже если официально — всего одну. Однако это касалось только социальной верхушки. У большинства остальных — даже в открыто полигамных сообществах — было, максимум, по одной жене, и у абсолютно всех женщин имелся только один муж. Все это ни о чем конкретном не говорит. Человечество и полигамно, и моногамно — в зависимости от обстоятельств. Может, глупо даже говорить о том, что у человека есть какая-то система спаривания? Может, он делает, что хочет, адаптируя свое поведение к возникающим обстоятельствам^{275}?

Самец действует, а самка флиртует

Он? А как насчет нее? До сих пор эволюционисты имели довольно упрощенный взгляд на систему спаривания, основанный на существенных отличиях между мужчинами и женщинами. Взгляд примерно такой: если бы все решали наделенные властью мужчины, то женщины жили бы в гаремах, как самки тюленей — такой урок нам дает история. Если бы все решали женщины, то мужчины были бы верны как альбатросы. Обычно же самцы соблазняют, а самки — соблазняются (хотя дополнительные исследования говорят, что это правило должно звучать немного иначе). Этот расклад — пылкие полигамные самцы и скромные, верные самки — характерен и для человека, и для еще примерно 99 % всех видов животных, включая наших ближайших родичей, человекообразных обезьян.

Рассмотрим, к примеру, сватовство. Ни в одном обществе не принято, чтобы предложение исходило от невесты или ее семьи. Даже свободолюбивых западных странах их делают мужчины. Традиция, согласно которой женщина может сделать предложение мужчине лишь в високосный день, только подчеркивает общую картину: один день, когда предложение делают женщины, приходится на 1460 дней, когда это остается прерогативой мужчин. Правда, сегодня многие из них не становятся на одно колено, а «обсуждают» вопрос со своими подругами на равных. Однако поднимает его обычно все равно мужчина. При соблазнении — опять же — именно он должен сделать первый ход. Женщины могут флиртовать, но действуют — мужчины.