Секс и ничего личного (СИ)

— Четыре с лишним года назад фармацевтический концерн “Эдельвейс” запланировал слияние с фармацевтическим производством, принадлежащим семейству Шанталь. Ну, вернее сказать, по документам это было слияние, а по факту — поглощение. Шанталь вливались в “Эдельвейс” на правах младших партнеров, получали два места в совете директоров для своей фамилии, а взамен передавали “Эдельвейсу” исследовательские лаборатории Шанталь, фармацевтический завод в пригороде Сарлы и патент на производство препарата “глирев”. Препарат используется при лечении некоторых форм сердечной недостаточности.

Машину мсье Альмарик водил сам, хотя мог бы позволить себе водителя. Мы ехали в СИЗО Северного столичного округа, и за водителя у меня был сам патрон. Я сидел рядом с ним на пассажирском сиденье и слушал захватывающую историю краха Квентина Мореля.

— Мой источник считает его весьма перспективным лекарственным средством. И, судя по тому, что по большому счету, ради этого патента гигант “Эдельвейс” и затеял все эти танцы вокруг рядового производства, их аналитики с моим источником во мнениях совпадают. Шанталь тоже были заинтересованы в сотрудничестве: самостоятельно увеличить производство препарата настолько, чтобы удовлетворить спрос на него, они были не в состоянии. Модернизация производства и его расширения требовали вливания средств, которыми Шанталь не располагали. В общем, рядовая сделка, в которой стороны заинтересованы, но не слишком доверяют друг другу. По условиям сделки, после подписания предварительных документов, “Эдельвейс” должен был выкупить акции фармпроизводства “Шанталь и сыновья”, присутствующие на открытом рынке ценных бумаг. Их выпустили несколько лет назад, когда Шанталь пытались изыскать возможность нарастить производство самостоятельно. Вкупе с теми акциями, что владельцы передавали по договору, у “Эдельвейса” оказывался контрольный пакет документов.

Он кивнул в сторону заднего сиденья:

— Вон там, возьми синюю папку, посмотри справку, которую мадам Бонне составила об изменение стоимости ценных бумаг, вызванном вмешательством Мореля. Этот пронырливый господин, видишь ли, не просто скупил все, что смог, чтобы потом передать подороже “Эдельвейсу” — он слил информацию о сделке. Через третьи руки, конечно. Как я понимаю, с двумя целями: во-первых, желая замаскировать свое участие, во-вторых, чтобы вызвать ажиотажный рост акций. И то, и другое ему удалось: цена сделки, как ты можешь видеть, взлетела на порядок, а самого Мореля служба безопасности “Эдельвейса” искала дольше трех лет.

— Очень… настойчивые ребята, — заметил я, просматривая бумаги.

— Весьма, — энергично кивнул патрон. — Но их можно понять. В результате деятельности мсье Мореля для “Эдельвейса” не просто вынуждены были переплатить лишний “ноль”: из-за разглашения коммерческой тайны “Эдельвейс” не смог скупить контрольный пакет акций. Им пришлось обойтись блокирующим пакетом, а это, как ты понимаешь, не то, на что они рассчитывали. Так что убытки “Эдельвейса” на этой сделке еще не закончены. Каждый раз, когда из-за отсутствия контрольного пакета они не смогут провести свои решения по этому производству, они будут добрым словом вспоминать Квентина Мореля. И в этой ситуации, в принципе, мне понятно его желание отсидеться в тюрьме лет пять, а там, глядишь, бушующее море бизнеса вынесет концерн на новую неприятность, которая затмит светлый образ мсье Мореля в сердце “Эдельвейса”.

— А тот блудня… та история, в которую он пытался втянуть Кэсс? — Уточнил я, пролистав папку до конца и не найдя ничего по этому вопросу.

— А про тот, как вы, мсье гросс Теккер, говорите, “блудняк” наш объект молчит. В своих показаниях он категорически отказался признавать угрозы со стороны “Эдельвейса” и вообще какие-либо контакты с его представителями. Утверждает, что имело место недоразумение между ним и мадемуазель Морель, и она неправильно поняла его слова либо намеренно извратила.

— Говню… Негодяй.

— Говнюк, конечно, — философски согласился мсье Алмарик. — Но он же не сумасшедший, подтверждать ее заявление. Он хочет стряхнуть “Эдельвейс” со своих плеч, а не настроить их против себя окончательно. Впрочем, это нам на руку! Это один из рычагов, которые мы задействуем.

А потом, словно спохватился и добавил:

— Но на будущее, постарайтесь запомнить, мсье гросс Теккер: не "блудняк", а "противоправное деяние", и не "говнюк", а "противная сторона!

-

Кабинеты для встреч со следственно-арестованными комфортом не блещут: перегородка, к которой вплотную примыкают два стола, стулья, и, собственно, всё. В этих кабинетах главное — конфиденциальность, обеспечивающая адвокатскую тайну.

Мы с мсье Алмариком — с одной сторону. Квентин Морель — по другую сторону решетки.

— Насколько мне известно, вы сами представляете свои интересы? — На всякий случай уточнил патрон.

— Да, все верно.

Дядя Кэсс держится с достоинством. Не похоже, что это, мягко скажем, неуютное местечко особо на него давит.

Впрочем, в его обстоятельствах единственное, что остается — держать лицо.