Секс и вытеснение в обществе дикарей

Я могу сразу отметить, что в этом отрывке Дарвин не делает различия между человеком и гориллой. И для антрополога нет причины осуждать его за эту путаницу: меньшее, что может сделать наука, — это отрезвить нас от всяческого высокомерия по отношению к нашим человекообразным братьям! Но если с философской точки зрения разница между человеком и обезьяной несущественна, для социолога отличие семьи человекообразных обезьян от организованной человеческой семьи крайне важно. Он также должен четко различать животную жизнь в условиях природы и человеческую жизнь под воздействием культуры. Для Дарвина, выдвинувшего биологический довод против гипотезы о промискуитете, это различие не имело значения. Если бы он говорил об истоках культуры, если бы он попытался определить момент ее рождения, отчетливое разграничение природы и культуры было бы для него крайне важно. Фрейд, который, как мы увидим, действительно пытается понять и изобразить «великое событие рождения культуры», совершенно не справляется со своей задачей в том смысле, что теряет из вида эту разграничивающую линию и помещает культуру в такие условия, в которых ex hypothesi [45] она не может существовать. Более того, Дарвин говорит только о женах лидера общины и ни о каких других женщинах. Он также утверждает, что изгнанные молодые мужчины в итоге находят партнера и больше не заботятся о родительской семье. Фрейд существенно видоизменяет дарвинскую гипотезу по двум этим пунктам.

Я позволю себе процитировать слова отца психоанализа полностью, чтобы обосновать свою критику. Фрейд пишет: «В дарвиновской первичной орде нет места для зачатков тотемизма. Здесь только жестокий ревнивый отец, приберегающий для себя всех самок и изгоняющий подрастающих сыновей». Как видим, взрослый самец представлен как приберегающий всех самок для себя, а изгнанные сыновья остаются где-то поблизости, в группе, чтобы подготовиться к гипотетическому событию. И, действительно, чудовищное преступление происходит на наших глазах — вполне гипотетическое, однако важнейшее в истории психоанализа, если не человечества! Ведь, согласно Фрейду, оно должно дать начало всей будущей цивилизации. Это «великое событие, с которого началась культура и которое с тех пор не дает покоя человечеству», это деяние, которое было «вначале»; это «замечательное преступное деяние, от которого многое взяло свое начало: социальные организации, нравственные ограничения и религия». Послушаем же рассказ об этой первопричине всей культуры.

«В один прекрасный день изгнанные братья соединились, убили и съели отца и положили таким образом конец отцовской орде. Они осмелились сообща совершить то, что было бы невозможно каждому в отдельности. Может быть, культурный прогресс, умение владеть новым оружием дали им чувство превосходства. То, что они, кроме того, съели убитого, вполне естественно для каннибалов-дикарей. Жестокий праотец был, несомненно, образцом, которому завидовал и которого боялся каждый из братьев. В акте поедания они осуществляют отождествление с ним, каждый из них усвоил себе часть его силы. Тотемическая трапеза, может быть, первое празднество человечества, была повторением и воспоминанием этого замечательного преступного деяния…».

Это первый акт человеческой культуры, и тем не менее в середине описания автор говорит о «культурном прогрессе», об умении «владеть новым оружием» и, таким образом, снабжает своих докультурных животных достаточным количеством культурных предметов и орудий. Никакая материальная культура не представима без одновременного существования организации, морали и религии. Как я сейчас покажу, это не просто придирка с моей стороны — это самая суть вопроса. Мы увидим, что теория Фрейда и Джонса пытается объяснить происхождение культуры с помощью операции, которая подразумевает существование культуры до установления культуры и, следовательно, представляет собой доказательство по замкнутому кругу. Критика этой позиции естественным образом приведет нас прямо к анализу культурного процесса и его основ в биологии.

4. Последствия отцеубийства