Секс и вытеснение в обществе дикарей

Можем ли мы, следовательно, предположить, что в процессе перехода человечества из естественного состояния в культурное эта присущая самцу основополагающая тенденция, значение которой в новых обстоятельствах даже еще усилилось, постепенно ослабла или исчезла? Это противоречило бы всем биологическим законам. И это также совершенно не подтверждается тем, что можно наблюдать в человеческом обществе. Ведь если мужчина должен оставаться со своей женой, чтобы оберегать ее во время беременности и выполнять различные обязанности, которые обычно ложатся на его плечи после рождения ребенка, не может быть и малейшего сомнения, что он откликнется на появление отпрыска импульсивным интересом и нежной привязанностью.

Итак, мы видим любопытную разницу в функционировании культурных и природных тенденций. Культура — в виде закона, морали и обычая — принуждает мужчину покориться естественной ситуации, т. е. заботиться о беременной женщине. Культурные установления также различными способами принуждают его разделить ее чувства к будущему ребенку. Но как только мужчина оказывается в этом положении, его неизбежной реакцией будут глубокая заинтересованность и позитивные чувства по отношению к ребенку.

И это приводит нас к очень интересной мысли. Во всех человеческих обществах без исключения — как бы они ни различались знанием эмбриологии, способами ухаживания, сексуальными нравами — действует то, что можно назвать принципом легитимности. Я имею в виду то, что во всех человеческих обществах девушка должна выйти замуж прежде, чем забеременеет. Беременность и рождение ребенка вне брака всегда воспринимаются как бесчестье [62]. И так же обстоит дело в весьма вольных меланезийских сообществах, описанных в настоящей работе. Так обстоит дело во всех человеческих обществах, о которых нам хоть что-то известно. Нигде в антропологической литературе, насколько мне известно, не упоминается ни одно общество, где бы незаконнорожденные дети, т. е. дети незамужних женщин, получали те же социальные блага и тот же социальный статус, что и законнорожденные.

Огромное социологическое значение универсального принципа легитимности пока еще не было оценено в полной мере. Этот принцип предполагает, что во всех человеческих обществах с точки зрения нравственной традиции и закона мать и ребенок — неполная социальная единица. Установления культуры здесь опять-таки функционируют так же, как и естественные тенденции: человеческая семья должна включать в себя как женщину, так и мужчину.

И в этом культура находит живой отклик в эмоциональных установках мужчины. Отец на всех этапах развития культуры заинтересован в своих детях, и этот интерес, вне зависимости от того, как он обосновывается в некоторых патрилинейных обществах, в точности тот же, что и в матрилинейных обществах, где ребенок не продолжает род отца, не наследует его имущества и даже обычно не считается его потомком в физическом отношении [63]. И даже в полиандрическом обществе, где биологическое отцовство неизвестно и не вызывает никакого интереса, мужчина, который выбран на роль отца, всегда эмоционально откликается на призыв.

Было бы интересно исследовать вопрос о том, как мог бы функционировать механизм инстинктивного отцовского импульса. В том, что касается матери, реакция, очевидно, определяется физическими фактами. Она любит ребенка, которого носила в своем чреве. Но корреляцию между сперматозоидом, оплодотворяющим женскую яйцеклетку, и отцовскими чувствами установить невозможно. Мне представляется, что единственный фактор, определяющий эмоциональную установку отца, — это его совместная жизнь с матерью ребенка во время ее беременности. Если это так, то становится очевидно, что предписания культуры совершенно необходимы для того, чтобы стимулировать и упорядочивать эмоциональные установки мужчины, и что культура не может обойтись без естественных врожденных тенденций. Одних только социальных факторов недостаточно, чтобы мужчина выполнял свои обязанности с полной эмоциональной отдачей, — необходима еще и сильная потребность в этом на биологическом уровне.