Читаем Секс и вытеснение в обществе дикарей полностью

Рассмотрим теперь те же отношения в матрилинейном обществе побережья Тихого океана. Меланезийка неизменно выказывает горячую любовь к своему ребенку, и окружающее общество поддерживает, поощряет и идеализирует ее чувства посредством традиций и обычаев. С первого месяца беременности женщина должна заботиться о благополучии будущего ребенка, соблюдая ряд пищевых табу и другие ограничения. Беременная женщина традиционно является объектом поклонения, идеалом, полностью претворенным в жизнь в поведении и чувствах туземцев. При первой беременности проводится сложная церемония, с несколько неясной целью, но подчеркивающая важность события и оказывающая почет беременной женщине.

После родов мать и ребенок уединяются примерно на месяц, мать постоянно занимается ребенком, нянчит его, и в хижину допускаются только определенные родственники женского пола. Усыновление ребенка в обычных обстоятельствах — крайне редкое явление, и даже в этом случае ребенка отдают только после того, как отлучили от груди; и ни при каких обстоятельствах его не могут усыновить посторонние люди, только ближайшие родственники. Ряд обрядов, таких как ритуальное омовение матери и ребенка, особые табу, соблюдаемые матерью, соединяют мать и дитя узами обычая в дополнение к естественным узам[10].

Таким образом, в обоих обществах биологический инстинкт дополняется социальными установлениями обычая, этических норм и нравов, и все они работают в одном направлении, усиливая связь матери и ребенка, создавая условия для полной реализации радости материнства. Это согласие между социальными и биологическими факторами является залогом полного удовлетворения и высочайшего блаженства. Общество объединяется с природой, чтобы воспроизвести условия счастливого пребывания плода в утробе, нарушенные травмой рождения. Доктор Ранк в работе, которая уже признана значимой для развития психоанализа[11], показал, насколько важны для последующей жизни внутриутробное существование и память о нем. Что бы мы ни думали о «травме» рождения, первые месяцы жизни после рождения, бесспорно, повторяют благодаря действию как биологических, так и социологических факторов блаженное состояние ребенка, прерванное «травмой» отнятия от груди. Исключения можно найти только среди высших слоев цивилизованного общества.

Еще большие различия между патрилинейной и матрилинейной семьей в этот период обнаруживаются в вопросе отцовства. Достаточно неожиданно, что в примитивном обществе, которому неведома физическая связь отца с ребенком и где царит материнское право, отец должен поддерживать куда более близкие отношения с ребенком, чем это обычно бывает в нашем обществе. В нашем собственном обществе отец играет незначительную роль в жизни грудного ребенка. Согласно обычаям, традициям и нравам отец из обеспеченных слоев не допускается в детскую комнату, а крестьянин или рабочий вынужден оставлять ребенка и жену одних на большую часть суток. Его может возмущать, что ребенок требует к себе столько внимания и что забота о нем отнимает столько времени, но, как правило, он и не помогает, и не мешает управляться с маленьким ребенком.

Для меланезийцев, как мы знаем, «отцовство» — исключительно социальная связь. Отчасти она определяется его долгом перед детьми жены; он должен «принять их в свои объятия» — мы уже цитировали эту фразу; должен нести их, если в походе мать устала, и должен помогать ей заботиться о них дома. Он обслуживает, моет их, и в меланезийском языке существует множество стандартных выражений, описывающих тяготы отцовства и сыновнюю благодарность. Типичный отец на Тробрианских островах — трудолюбивая, добросовестная нянька, и в этом он следует чувству долга, отраженному в социальной традиции. Тем не менее отец всегда искренне интересуется своими детьми, иногда даже страстно, и исполняет все свои обязанности усердно и с любовью.

Итак, сравнивая патриархальное и матриархальное отношения к ребенку на этом первом этапе, мы видим, что главное отличие заключается в роли отца. В нашем обществе отец исключен из ситуации и в лучшем случае исполняет второстепенную роль. На Тробрианских островах он играет весьма активную роль, и это позволяет ему создать куда более прочную и нежную связь с детьми. В обоих обществах, за редкими исключениями, невелика вероятность возникновения конфликта между биологическими тенденциями и социальными условиями.

<p>4. Отцовство при материнском праве</p>

Мы переходим к тому периоду, когда ребенок уже отлучен от груди, учится ходить и начинает говорить. Однако биологически он медленно обретает независимость от тела матери. Он не меньше тянется к матери, для него не менее важны ее присутствие, прикосновение, нежные объятия.

Перейти на страницу:

Все книги серии Исследования культуры

Культурные ценности
Культурные ценности

Культурные ценности представляют собой особый объект правового регулирования в силу своей двойственной природы: с одной стороны – это уникальные и незаменимые произведения искусства, с другой – это привлекательный объект инвестирования. Двойственная природа культурных ценностей порождает ряд теоретических и практических вопросов, рассмотренных и проанализированных в настоящей монографии: вопрос правового регулирования и нормативного закрепления культурных ценностей в системе права; проблема соотношения публичных и частных интересов участников международного оборота культурных ценностей; проблемы формирования и заключения типовых контрактов в отношении культурных ценностей; вопрос выбора оптимального способа разрешения споров в сфере международного оборота культурных ценностей.Рекомендуется практикующим юристам, студентам юридических факультетов, бизнесменам, а также частным инвесторам, интересующимся особенностями инвестирования на арт-рынке.

Василиса Олеговна Нешатаева

Юриспруденция
Коллективная чувственность
Коллективная чувственность

Эта книга посвящена антропологическому анализу феномена русского левого авангарда, представленного прежде всего произведениями конструктивистов, производственников и фактографов, сосредоточившихся в 1920-х годах вокруг журналов «ЛЕФ» и «Новый ЛЕФ» и таких институтов, как ИНХУК, ВХУТЕМАС и ГАХН. Левый авангард понимается нами как саморефлектирующая социально-антропологическая практика, нимало не теряющая в своих художественных достоинствах из-за сознательного обращения своих протагонистов к решению политических и бытовых проблем народа, получившего в начале прошлого века возможность социального освобождения. Мы обращаемся с соответствующими интердисциплинарными инструментами анализа к таким разным фигурам, как Андрей Белый и Андрей Платонов, Николай Евреинов и Дзига Вертов, Густав Шпет, Борис Арватов и др. Объединяет столь различных авторов открытие в их произведениях особого слоя чувственности и альтернативной буржуазно-индивидуалистической структуры бессознательного, которые описываются нами провокативным понятием «коллективная чувственность». Коллективность означает здесь не внешнюю социальную организацию, а имманентный строй образов соответствующих художественных произведений-вещей, позволяющий им одновременно выступать полезными и целесообразными, удобными и эстетически безупречными.Книга адресована широкому кругу гуманитариев – специалистам по философии литературы и искусства, компаративистам, художникам.

Игорь Михайлович Чубаров

Культурология
Постыдное удовольствие
Постыдное удовольствие

До недавнего времени считалось, что интеллектуалы не любят, не могут или не должны любить массовую культуру. Те же, кто ее почему-то любят, считают это постыдным удовольствием. Однако последние 20 лет интеллектуалы на Западе стали осмыслять популярную культуру, обнаруживая в ней философскую глубину или же скрытую или явную пропаганду. Отмечая, что удовольствие от потребления массовой культуры и главным образом ее основной формы – кинематографа – не является постыдным, автор, совмещая киноведение с философским и социально-политическим анализом, показывает, как политическая философия может сегодня работать с массовой культурой. Где это возможно, опираясь на методологию философов – марксистов Славоя Жижека и Фредрика Джеймисона, автор политико-философски прочитывает современный американский кинематограф и некоторые мультсериалы. На конкретных примерах автор выясняет, как работают идеологии в большом голливудском кино: радикализм, консерватизм, патриотизм, либерализм и феминизм. Также в книге на примерах американского кинематографа прослеживается переход от эпохи модерна к постмодерну и отмечается, каким образом в эру постмодерна некоторые низкие жанры и феномены, не будучи массовыми в 1970-х, вдруг стали мейнстримными.Книга будет интересна молодым философам, политологам, культурологам, киноведам и всем тем, кому важно не только смотреть массовое кино, но и размышлять о нем. Текст окажется полезным главным образом для тех, кто со стыдом или без него наслаждается массовой культурой. Прочтение этой книги поможет найти интеллектуальные оправдания вашим постыдным удовольствиям.

Александр Владимирович Павлов , Александр В. Павлов

Кино / Культурология / Образование и наука
Спор о Платоне
Спор о Платоне

Интеллектуальное сообщество, сложившееся вокруг немецкого поэта Штефана Георге (1868–1933), сыграло весьма важную роль в истории идей рубежа веков и первой трети XX столетия. Воздействие «Круга Георге» простирается далеко за пределы собственно поэтики или литературы и затрагивает историю, педагогику, философию, экономику. Своебразное георгеанское толкование политики влилось в жизнестроительный проект целого поколения накануне нацистской катастрофы. Одной из ключевых моделей Круга была платоновская Академия, а сам Георге трактовался как «Платон сегодня». Платону георгеанцы посвятили целый ряд книг, статей, переводов, призванных конкурировать с университетским платоноведением. Как оно реагировало на эту странную столь неакадемическую академию? Монография М. Маяцкого, опирающаяся на опубликованные и архивные материалы, посвящена этому аспекту деятельности Круга Георге и анализу его влияния на науку о Платоне.Автор книги – М.А. Маяцкий, PhD, профессор отделения культурологии факультета философии НИУ ВШЭ.

Михаил Александрович Маяцкий

Философия

Похожие книги